Глаза закрываются, мышцы ноют от перенапряжения, и я решаю провалиться в сон, только вот мне не дают. Звон ключей, скрежет двери и в мою камеру входит человек, которого я готов убить голыми руками прямо сейчас.
Глава 55. Макс
— А тебе идет, — усмехается Семен Михайлович, осматривая меня с ног до головы. –Слышал, твоя девушка в больнице, — делает многозначительную паузу. — На сохранении. Сочувствую.
Угу, сочувствием в этом тоне даже не пахнет.
— Ты при-шел нас-ладится дел-ом своих рук? — меня все еще колотит. Плевать!
— Эка тебя колбасит, — ржет мужчина. — Нервишки шалят?
— И-ди на хуй! — развернулся и вновь устроился на кровати, накрывшись одеялом.
Что ж за блядство! Когда закончится этот гребаный мандраж! Карпов взял единственный стул в этом камере, с грохотом приставил его к кровати и уселся рядом.
— Несмотря на твой гонор, Шевцов, напоминаю, я к тебе хорошо отношусь. Мне не нужны с тобой терки. Хватит, Максим. Посмотри вокруг! Где ты оказался? Высококлассный юрист. Богатый, здоровый мужик. Баба красивая ребенка ждет. Макс, очнись! Эта история тебе не по зубам.
— Я уже ска-зал ку-да тебе идти.
Он как-то грустно на меня посмотрел и заметил блокнот на краю кровати. Дотянулся, раскрыл, и на его лице появилось неподдельное удивление.
— Не ожидал. Я восхищен, Шевцов. Ты открываешься для меня все с новых и новых сторон, — мужчина листает мои рисунки, с любопытством останавливаясь на некоторых страницах. — Она у тебя красивая, — как-то удивительно тепло говорит он. — И умная, в отличии от некоторых.
Я тут же сел на кровати и зарычал на него из последних сил:
— Не смей ее трогать!
— Я? Даже не собирался. Но ты ведь понимаешь, что тут замешаны не только мы с тобой. Давай серьезно, Максим. Выслушай меня, хорошо?
Согласно киваю. Как-будто у меня выбор есть. Послушаем, что он скажет.
— Все это может закончиться сегодня, — заявляет он. — Прямо сейчас ты можешь поехать отсюда домой, а лучше к своей девушке, которой очень нужен. Оставь это дело, Макс. И не смотри так на меня, — заявляет, поймав мой скептический взгляд. — Ты ведешь себя, как подросток. Включи голову. Давыдов не поможет. Он силен, но у него недостаточно связей, чтобы выиграть это дело. Ты понимаешь, мальчишка? Здесь дело не в деньгах, не в знаниях или опыте. В связях и людях, которые стоят за всем этим. Ты ведь знаешь, ты видел, там крутятся такие деньги, Макс. То, что получаю я, в этом потоке незаметная капля. Тебе теперь есть что терять, Шевцов. Подумай об этом.
— И что ты предлагаешь? — меня перестало колотить, я, наконец, могу говорить связно и мыслить относительно чисто.
— Отзови Давыдова, закрой дело. Объяви, что это было мошенничество. Федосеева посадят, а через полгода он выйдет и свалит из страны лет на пять. Это я обеспечу. Ты потеряешь деньги, но приобретешь гораздо больше — спокойствие.
— Ты предлагаешь мне посадить собственного клиента, сказав: «Ой, извините, я ошибся, он и правда мошенник?» Карпов, ты сейчас предлагаешь мне не просто отступить. Ты предлагаешь мне проиграть! — зло на него смотрю, а мужчина только тяжело вздыхает, словно я малолетний пацан, который где-то нашкодил.
— Я и говорю, подросток. Макс, да пойми же! Ты не вытянешь это дело. Даже вдвоем с Артемом вы не справитесь. Вас просто уничтожат. Ты лишишься всего. Бизнеса, денег, репутации, о которой так печешься. Своей женщины. Своей жизни. Оно стоит того?
— А тебе-то что? Какое тебе дело, Семен, до моей жизни, м?!
— Да мне насрать на нее, — сплевывает он на и без того не особо чистый пол. — Это коснется всех, в том числе и меня. А знаешь ли, Шевцов, мне тоже есть что терять. Жена, дети…
— Любовница, собака… — продолжаю его список. — Знаю я, Карпов, знаю. На жалость давить не надо. Не по адресу.
Мужчина нервно поднялся со своего места и стал расхаживать по камере, заложив руки за спину.
Он молчит, а внутренний голос вопит, что ведь Семен Михайлович прав. Как бы мне не было сложно это признать, он, черт возьми, прав! Моих ресурсов, знаний, опыта и связей недостаточно, чтобы выиграть. Я надеялся, что Тёмыч поможет, и, уверен, у него бы получилось, но все упирается во время. А его у меня нет. Ксюша в больнице, я в тюрьме. И мне не выйти отсюда, потому что руку к моему заточению приложил даже не Карпов. Кто-то гораздо выше. Если бы это было не так, связи Дрейка помогли бы, и я был на свободе. Но ни его знакомые, ни друзья покойного отца моего лучшего друга помочь не смогли, и вот уже долбанный месяц я сижу в этой камере и не вижу решения проблемы. Ничего не двигается с места. На предоставленные мной данные закрывают глаза и тянут, не принимая никаких решений. Это гребаный тупик! Но и отдавать Федосеева я не хочу. Дело уже не в деньгах. В принципах.