Дезире с трудом подавила желание заявить этой красотке в алом обтягивающем платье, что шансов заполучить Романа у нее нет. Чувствуя, что ей хочется подышать свежим воздухом, девушка начала пробираться сквозь толпу. За ее спиной ансамбль принялся наигрывать переиначенный на блюзовый манер мотив «Звените, бубенцы», и собравшиеся завопили от восторга. Дезире разыскала одну из боковых дверей и вышла на крытую веранду. Начал накрапывать теплый дождик, и огни, развешанные по ветвям старых дубов в окружавшем дом саду, показались еще ярче.
Дезире стояла у перил, наслаждаясь прохладой и запахом мокрой травы, когда почувствовала, что сзади приближается Роман. Ей даже не надо было поворачиваться – просто что-то подсказало ей, что он совсем рядом.
– Я так и думал, что найду тебя тут. Его голос был нежным и соблазнительным, совсем как шоколадный бисквит, который Роман принес Дезире накануне вечером. Хотя девушка всегда считала себя особой с сильным характером, удержаться от восхитительного лакомства она не смогла. Пожалуй, точно так же она не сможет противостоять и этому мужчине.
– Мне показалось, в доме слишком много туристов, – пробормотала Дезире. Руки Романа обвились вокруг ее талии, и Дезире инстинктивно откинулась назад, прислоняясь к его широкой груди.
– Там очень жарко, – согласился он. – Поверить не могу, что в нынешнем году к нам заявилось столько народу.
– Несомненно, это из-за распространившихся по городу слухов о том, что и ты примешь участие в программе развлечений.
– Наверное, людям нравится, когда так называемые знаменитости выставляют себя на посмешище.
– Ничего подобного, – возразила Дезире. – Честно говоря, я удивилась, до чего хорошо ты играешь.
– У меня, знаешь ли, полно всяких скрытых талантов., – Роман опустил подбородок на макушку, Дезире и глубоко вдохнул ее аромат. – Я уже говорил тебе сегодня, что ты потрясающе хороша?
– Угу – когда заехал за мной.
– Ну, повторить никогда не вредно. Великолепное платье. Смелое и изысканно-классическое одновременно.
– Оно принадлежало моей матери. Когда в прошлом году умерла бабушка, мне пришлось разбирать вещи в ее доме, и я нашла этот наряд в одном из чемоданов.
Струящийся, бронзового цвета шелк ласково облегал фигуру Дезире. Перед платья был достаточно скромным и почти закрытым, но благодаря широкой бретели, что петлей охватывала стройную шею девушки, спина ее была совершенно открытой. Роману отчаянно захотелось прижаться губами к ее шелковисто-нежной коже, и он понял, что теряет голову.
– Я, разумеется, не знаток женской моды, но мне кажется, что это платье было сшито прямо на тебя. – Он отвел в сторону волосы Дезире, захватывая губами мочку ее уха.
Дыхание замерло в груди у Дезире, когда он осторожно потянул за одну из сережек. Как и вечернее платье, эти серьги в виде звездочек из бриллиантов и сапфиров принадлежали когда-то матери Дезире – только их и взяла с собой Кэтрин Портер, убегая из дома к своему возлюбленному. Продажа сережек могла бы помочь решить множество финансовых проблем, с которыми сталкивались молодые супруги, однако гордость не позволяла Люсьену Дапри разрешить своей жене расстаться с ними, даже когда рыба переставала ловиться, а капканы на нутрий подолгу оставались пустыми.
Таинственный и пряный аромат, исходивший от кожи Дезире, опьянял Романа.
– Мой Бог, как же мне нравятся твои духи! Чувствуя, как дрожь пробежала по ее телу. Роман взял свой смокинг, который несколько минут назад положил на перила веранды, и набросил его на плечи девушки.
– Может быть, нам стоит вернуться в дом? Дезире не стала сопротивляться, когда Роман развернул ее лицом к себе. Судя по тому, каким хриплым стал его голос, ему вовсе не хотелось возвращаться к гостям.
– Если ты настаиваешь... Он привлек ее ближе к себе.
– Черт возьми, ты же знаешь, что это не так. Больше всего на свете он жаждал сейчас подхватить Дезире на руки и отнести по широкой лестнице наверх, в первую попавшуюся спальню, где он смог бы насладиться каждым дюймом ее гладкой, душистой плоти. Дезире снова охватила дрожь, и Роман с трудом подавил в себе неумолимые инстинкты.
– Ты замерзла...
– По правде говоря, – призналась Дезире с нервным смешком, – мне кажется, я горю в огне.
Роман расхохотался; в его смехе девушке послышалось одновременно и облегчение, и раздражение.
– Ты хоть представляешь себе, что со мной творится, когда ты смотришь на меня вот так? – Его ладонь нежно прикоснулась к ее щеке. – Или каково мне слушать подобные признания?
Дезире сплела пальцы рук на его затылке.
– Может, покажешь мне, что же с тобой такое творится?
– С превеликим удовольствием. – Его руки скользнули по ее спине на талию и еще ниже, и он крепко прижал ее к себе. – Ну, как вам вот такое доказательство, мисс? Для начала? – поинтересовался он, нежно целуя ее в губы.
– Неплохо. – Дезире шевельнулась, разжигая уже возникшую между ними страсть. – Но только для начала.
Роман уже тысячу раз твердил себе, что ему не следует торопить события. Но сейчас, когда его рот жадно впился в ее губы, он понял, что хочет ее. Хочет отчаянно. Хочет, чтобы она лежала под ним, обнаженная, извиваясь и крича от страсти.
Все мысли, пугавшиеся в голове Дезире, разбежались, едва ей показалось, словно вокруг них закружились вихри обжигающего урагана. На свете остались лишь Роман и она – никого больше.
Когда ладонь Романа требовательно прикоснулась к груди Дезире, девушка приоткрыла губы, горячо отвечая на его поцелуй и позволяя его языку смело метнуться в глубь ее рта.
Желание пульсировало в крови Романа, и в огне этого желания сгорала та сдержанность, которую он так долго напускал на себя, общаясь с Дезире. Несмотря на оглушительный стук барабаном бьющей в виски крови, он понял, что ему недостаточно лишь наслаждаться вкусом Дезире. Ему хотелось поглотить ее всю, без остатка, насладиться ее полными, как налитой соком плод, губами, ее горячей плотью, которая, казалось, таяла при каждом его прикосновении.
Осознав, что вот-вот овладеет этой женщиной, да не где-нибудь, а прямо на открытой веранде родительского дома. Роман сумел укротить зверя, терзавшего его естество.
– Господи, девочка, ты хоть представляешь, как я хочу тебя?
– Да. – Чувствуя, что Роман изо всех сил пытается взять себя в руки, Дезире испытала и облегчение, и разочарование одновременно. – Потому, что и я хочу тебя. Роман. Хочу так, что мне становится просто страшно.
Гладя сверху вниз в ее запрокинутое к нему лицо, Роман вновь подумал о том, как беззащитна эта женщина – и в то же самое время, как горда и независима. Он поднес ее руку к своим губам.
– Давай поедем к тебе...
– О да! – Ее обычно спокойный и ровный голос прозвучал сейчас взволнованно и хрипловато. Роман понял, что пути назад уже нет. Обхватив ее лицо обеими ладонями, он внимательно посмотрел на Дезире, а затем поцеловал ее. На этот раз поцелуй был бесконечно нежным и терпеливым, однако у Дезире тут же вновь закружилась голова.
– Я хочу кое-что тебе сказать, – проговорила она наконец, когда этот блаженно-долгий миг закончился.
– Что же именно? – Роман запечатлел поцелуй на ее до смешного тонком запястье, где неровной ниточкой бился пульс.
– Я не из тех, кто относится к любви легкомысленно... – Дезире прикусила губу, обеспокоенная тем, что ее слова звучат как признание неопытной девчонки. Собственно говоря, так оно и есть. В ее жизни был лишь юноша, которого, как ей тогда казалось, она любила в колледже. Но он бросил ее ради девицы, родители которой ежегодно отдыхали в Европе, а дед мог купить ему место на Нью-Йоркской фондовой бирже, да еще Майкл. – Понимаешь, я ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня.
– Поверь мне, Дезире, я вовсе не считаю наши отношения легкомысленным приключением. – Роман прикоснулся большим пальцем руки к покрасневшим от его поцелуев губам Дезире. – И тоже ничего не могу с собой поделать... Давай потихоньку уйдем, а не то меня снова начнут упрашивать сыграть какую-нибудь рождественскую песенку.