Вниз смотреть невозможно, вперёд, где стоит компания – и подавно, Кара поднимает взгляд вверх и сдерживает досадливый стон, увидев уже знакомые росписи и фрески на потолке. Она боится, что от них закружится голова, а от этого уже затошнит.
Так что взгляд снова возвращается к Саре и Заро.
Она решает не наблюдать за тем, как искусно Госпожа сосёт, чтобы не бередить свежую рану, поэтому переключается на язык, вылизывающий горячий и сладкий тёмный бутон, вкус которого она и сама до сих пор отчётливо помнит.
От открывшегося вида не сдержаться и погладить себя там, где податливая кожа этого требует, становится всё легче. Кара сбивчиво дышит, соски трутся о ткань, становится почти больно.
Госпожа отпускает её ногу, чтобы погладить Заро.
Это и подошедшие Клаус с Эросом заставляют Кару отвлечься. Она закусывает щёку изнутри, чтобы не выдать эмоций, сердце начинает колотиться уже от страха, что она не сдержится, обратит на себя внимание и станет кучкой пепла…
Драконов лучше не злить.
– Ну всё, дорогуша, – говорит Клаус, – я не делал это дольше, смените позу, голубки…
– Не хочу ничего делать, – зевает Заро и снова бросает на Кару быстрый взгляд, – и не хочу, чтобы ты останавливалась…
– Хорошо, Господин, – вздыхает Сара.
Значит, роль рабы ей нравится тоже…
Заро садится на пол, рядом с лицом Сары. Эрос проталкивает смоченные слюной пальцы в её задницу, и вскоре входит в неё, а поверх этого устраивается Клаус. Сара стонет, её муж не сдерживается, награждая её размашистыми, резкими толчками и насаживая её голову на член Заро.
Каре становится дурно, от них исходит адский жар.
Но золото, конечно, ещё не плавится, и она стоит, не шелохнувшись.
Все они будто хотят убить Госпожу, настолько яростно вбиваются в неё.
Она стонет под драконами, выгибается, и Кара не понимает, действительно ли может быть хорошо вот так…
И несмотря на эти мысли, происходящее слишком близко, люди знакомые, которые совсем недавно касались и её.
Она чувствует, как мокнет бельё, и будто учуяв запах, Заро поднимает на неё обжигающий взгляд и ухмыляется.
Кара сдерживается, чтобы не отступить.
Лучше не вдумываться. Лучше не вдумываться. Лучше не…
Она переводит взгляд на Седрика и его, видимо, жену и замирает. По коже пробегаются мурашки.
Она всё ещё в одежде, но от них исходит такой жар, что плавится воздух.
Он просто целует её вцепившись пальцами в волосы, гладит талию и грудь, приобнимает.
Но от этой пары исходит что-то сильное, какой-то приковывающий взгляд магнетизм.
Кара не может перестать наблюдать, не знает, назвать ли страстью их поцелуй или то, что происходит у её ног.
Это потому что они – истинная пара?
Но почему тогда у Клауса и Сары всё иначе?
Могло ли что-то подобное быть и у Кары?
Она перестаёт думать в тот момент, когда тонкую ткань на женщине разрывают два прорезавшихся кожаных крыла. Лишь от поцелуя.
И все, выходя из Сары с хлюпающим звуком, подходят к ней.
Гретта, вспоминает Кара её имя.
– Поднеси мне воды, детка.
Она набирает воду из фонтана в ладони и подносит ко рту Госпожи, та жадно пьёт.
– У неё тот период, когда можно зачать, но это непросто, поэтому помогать нужно всем.
Сара поправляет прядь волос Кары, будто в запоздалом ответном жесте, и поднимается, чтобы присоединиться к оргии.
Вскоре зал окатывает столп огня, Кара понимает, что значило выражение «пока не расплавиться золото» и спешно бежит к выходу.
От мысли о том, что нужно будет объявлять разрешение Госпожи на «веселье», передёргивает.
В коридоре, стены которого усеяны мозаикой, она сталкивается с тем, кого уже видела.
– Господин… – опускает глаза. И вдруг что-то находит на неё: – Вы что… любите подглядывать?
В руках Ангуса бутылка вина, он какой-то по странному расслабленный, с весельем во взгляде, отчего Каре становится неловко от своего выпада.
Нервы ни к чёрту.
От него веет теплом, а не до боли обжигающим жаром.
– А, – говорит, будто не обратив внимание на её упавшие на пол слова, – это ты? Не получилось стать женой дракона?
– Нет, – Кара опускает взгляд и оттягивает платье так, чтобы оно не облегало тело слишком заметно, – не ожидала вас здесь увидеть.
– Да, оттого и предположила глупость? – странно, он говорит с ней так, будто она… человек?
Человек, а не вещь.
– Да.
– Что ж… – он окидывает её странным взглядом, но, кажется, его глаза не выдают те же мысли, что у Заро. – Я рад этому, поверь, здесь тебе будет лучше. Хорошего вечера.
И он уходит, заставляя сердце Кары биться, как сумасшедшее, с каждым отдаляющимся шагом.