Пройдя в одну из приемных зал вместе с Алиной, герцог закрыл дверь и, притянув Алину к себе, тихо на ухо прошептал, — Какая же Вы умница, миледи… и ведь не солгали ничего почти… я ведь правда, того красавца, что тебе показывали, обещал не трогать…
— Что значит «почти»? Я ничего не солгала.
— Кабаны размером с кролика, я таких не видел… если только поросята…
— Это было утрирование или художественное преувеличение, вернее приуменьшение, причем, однозначно понятное, а никак не ложь.
— Хорошо, хорошо… Вы не солгали ни словечка. Кстати, Вы не забыли, что обещали сегодня на рассвете?
— Да, помню… а Вы, как я понимаю, постарались быстрее подтолкнуть меня к исполнению обещания. Неужели так не терпится?
— Не терпится… Да, к теме о наказаниях… Вы наказали Катарину?
— Да.
— Я проверю… Девчонка снова распустилась, видно не особо строго Вы с нее взыскиваете.
— Да строго… просто тяжело ей сейчас очень. Ей любви, развлечений, романтики хочется, а приходится все желания смирять и покорно то задания мои выполнять, то молитвы или Библию читать. Пожалели хоть бы Вы ее, поговорили бы разочек с ней по-доброму. Ведь даже если ест она с нами, Вы лишь ругаетесь на нее.
— Алина, Вы так до сих пор так и не поняли? Ей не доброта и жалость нужна, а жесткий контроль.
— Не волнуйтесь, я полностью контролирую ее…
— Хорошо если так… — кивнул он и вдруг лукаво усмехнулся, — Кстати, Алиночка, Вы сами портниху наказать решили? Я бы с удовольствием понаблюдал за этим.
— Не мое то дело, — презрительно скривив губы, Алина недовольно повела плечом, — Вот дочь поучить могу, а снисходить на такой уровень, увольте… Коль не заставите, конечно…
— Алиночка, как я могу? Вы абсолютно правы, не Вам снисходить до такого… Простите, я, не подумав, сказал. Пусть мальчик твой накажет, а мы посмотрим… Наконец, хоть чем-то займется, а то ты, как вернулась, и не подпускаешь его к себе, а он бедный мается без дела, как бы не учудил что, подобно Катарине…
— Не учудит. Он Вас до судорог боится и никак поверить не может, что Вы не станете сводить с ним счеты.
— Успокойте его: счеты сводить не стану, а вот если Вам вдруг досадит чем-то, всю шкуру с него спущу.
— Он старается… Вы же сам видите, как старается. Он ведь теперь считает, что обоим нам не угодил и изо всех сил стремится заслужить прощение. Кстати, не только мое, заметьте.
— Хотите, чтоб я себе его забрал?
— Вы чрезвычайно догадливы, милорд, хочу. В таком возрасте быть пажом при женщине, не самая лучшая доля.
— Мне очень хочется сделать Вам приятное, моя дорогая, но извините. Вам нужна охрана, и этой охраной будет он, а не будет, значит, отправится либо в королевскую темницу, либо на каторгу. И не спорьте!
— Когда я спорила? Я с Вами теперь вообще не спорю.
— Вот и не спорьте. Лучше портниху позовите и платьями займитесь. А потом к королю можете заглянуть, чтоб пожаловаться…
— Алекс, Вы ведь, наверняка, ему новых девочек отправили. Зачем меня зовете? Чтоб я посмотрела, как вы развлекаетесь с ними?
— Только он…
— Алекс я знаю о нем все… он ничего не скрывает… так что можете не стараться… мне, кстати, неприятно не только, что он с ними делает, но и что Вы их для него готовите…
— Я не готовлю… мне некогда. Я либо при нем, либо при Вас.
— Так их Вам что, уже готовых таких вручают что ли?
— Угадали.
— Тогда кто их так дрессирует и где? Ведь не леди же Гиз, которой Вы поручили следить за ними здесь…
— Алина, ну зачем Вам это знать? Что Вам даст имя того, кто делает эту грязную работу? Если б Вам это было нужно, Вы бы уже знали ответ и без меня… Разве не так?
— Возможно… — она задумчиво склонила голову набок, — Ладо, идите, он ждет Вас, он любит таких как Вы зрителей. Скольких велели ему привести?
— Двух. Я думаю, они быстро ему наскучат, особенно первая, так что можете особенно долго и не ждать, к тому же Вы ведь знаете, как он относится к Вашему присутствию, так что он в любом случае не обидится…
— Я знаю. Он будет только рад, — мрачно проговорила она и отвернулась.
Герцог удовлетворенно хмыкнул, ему нравилось заставлять Алину почувствовать, насколько развратен или жесток король, которому они так верно служат и оберегают. Потом он нежно притянул ее к себе и поцеловал в плечо:
— Ну не будьте к нему так строги, Вы же знаете причину по которой он так ведет себя… Кстати, хоть он и решил не огорчать Вас сегодняшним действом, но поверьте мне, будет лучше, если Вы застанете хотя бы его конец… для девочек будет лучше… — он помолчал немного и тихо спросил, — Так Вы постараетесь придти пораньше, моя дорогая?
— Да, да, Алекс, — раздраженно проговорила она, — Я доставлю удовольствие и Вам, и ему своим присутствием, и приду настолько рано, насколько быстро сумею найти повод, чтобы выполнить свое обещание… Поэтому чем раньше Вы прикажете привести сюда портниху, тем быстрее я смогу это сделать.
— Хорошо, сейчас ее приведут, — кивнул герцог и вышел.
Портниха вошла в сопровождении двух мастериц несших на вытянутых руках несколько платьев и, чуть поклонившись, громко проговорила:
— Добрый день, Ваша Светлость. Я привезла все Ваши заказы… Как Вы, надеюсь, понимаете, они еще не до конца готовы. Мы обговаривали с Вами другой срок их исполнения… Однако сегодня Его Светлость, герцог передал записку с требованием срочно все привезти и показать… и прислал за мной охранников… Я, конечно, не посмела бы ослушаться и так, Вы одни из самых моих привилегированных заказчиков… я всегда стараюсь все сделать, чтоб угодить и Вам, и герцогу. Поэтому не понимаю, зачем нужны были охранники. И еще не понимаю, чем вызвано подобное требование столь срочного показа Вам неготовых нарядов, ведь мы провели примерку, и Вы все одобрили…
Она была высока ростом и очень дородна. Ее двойной подбородок мелко подрагивал. Было заметно, что она очень раздражена, но пытается это раздражение скрыть. Алина рядом с ней выглядела хрупкой и точеной статуэткой, которую та может раздавить одной рукой.
— Леди Стейн, — высокомерно и сквозь зубы процедила Алина, даже не удостоив вошедшую портниху кивком головы, — мне абсолютно безразлично, что Вы понимаете, а что нет, меня это не интересует. Меня интересует: почему Вы разговариваете со мной в таком тоне? Кто дал Вам право так разговаривать со мной?
Та удивленно посмотрела на нее, на ее памяти герцогиня так никогда не разговаривала. Решив, что спорить с любимой кузиной короля дело опасное, она покорно склонила голову и грузно встала сначала на одно, а потом опустилась на оба колена.
— Простите, Ваша Светлость… это больше не повторится. Я лишь хотела, — она не смогла договорить.
— Меня не интересует, что Вы хотели или хотите! Здесь имеют значение лишь мои желания. Понятно Вам? — жестко прервала ее Алина.
— Понятно, Ваша Светлость.
— Тогда вставайте и показывайте платья!
— Да, Ваша Светлость, как пожелаете, — портниха медленно поднялась и взяла с рук одной из мастериц легкое струящееся шелковое платье нежно-сиреневого цвета с широким поясом, — Его осталось подшить, пришить крючки и пояс расшить жемчугом, как мы и договаривались.
— Меня интересует не это, а вон то, серое с черным. Вы расшили его серебром? — герцогиня небрежно махнула рукой в сторону другой мастерицы.
— Только самый край воротника, — портниха положила обратно шелковое платье и взяла в руки платье для верховой езды, — а в остальном оно полностью готово.
— Вот и великолепно, что самый край… переделаете его на мою дочь.
— Но, Ваша Светлость, это невозможно… — портниха приподняла одной рукой платье, а другой указала на его пояс, — у вас более тонкая талия, чем у дочери, а здесь не шнуровка, здесь все по фигуре сделано… Его невозможно расширить. Проще сшить новое платье.
— Я хочу, чтоб Вы переделали его для моей дочери, — тоном, не терпящим возражений, проговорила Алина, пристально глядя на портниху.