Вечерами, когда солнце клонилось к гребням дюн, Дезире помогали выйти из шатра. Песок еще выдыхал дневную жару, однако быт маленькой деревни захватывал все ее внимание и отвлекал от боли. К ней снова вернулся интерес к окружающему, и она наблюдала за жизнью в лагере.
То, что она видела, смущало ее, а не вносило ясность. Домов не было, только палатки. Часто люди посещали друг друга. Дезире предположила, что это родственники, потому что они потом большей частью жили несколько дней вместе в одной палатке.
Было много детей. Как-то она наблюдала за женщиной, которая старательно купала своего младенца в плоской ванночке, а малыш душераздирающе кричал. Вероятно, туареги с рождения не имеют склонности к воде.
Все дети до определенного возраста бегали без одежды. Они кричали, играли, ссорились и мирились, как все дети на свете. Дети старшего возраста и подростки часто без всякого принуждения собирались вместе. Мальчики пробовали себя в безобидных военных играх, бегали наперегонки, стреляли из лука, бросали копье, скакали на верблюдах, спорили. Девочки уже рано выказывали невероятную гордость и красоту. Они часами занимались тем, что украшали себя, делали друг другу прически. Приносить воду было обязанностью женщин и молодых девушек. Идя к колодцу или спускаясь к реке, они разговаривали друг с другом. Они игнорировали интерес к ним подраставших мальчиков, которые рано начинали обращать на них внимание, подражая взрослым мужчинам. Часто все заканчивалось веселым смехом с обеих сторон.
Приготовление блюд было очень простым делом. Тем не менее Дезире поражало, насколько разнообразной может быть даже скудная кухня в пустыне. Проще всего было печь лепешки. Пшеничную муку смешивали с водой и добавляли щепотку соли. На том месте, где раньше горел костер, выгребали песок, клали туда тесто, а сверху прикрывали горячими углями и песком. Спустя полчаса дыру раскрывали, переворачивали хлеб и еще раз прикрывали его горячими углями и песком. После этого лепешка была готова. Когда Аисса смахивала с нее песок и угли и разламывала ее, струился вкусный аромат.
Часто готовили маленькие клецки из пшенной каши. К ним добавляли соус из лука, сушеных помидоров и красного перца. Мясо бывало редко. С лепешками ели козий сыр с луком. Несколько раз в день готовили чай. По утрам он согревал после холодной ночи, жарким днем освежал, после обеда придавал жизненную силу, а вечерами был просто удовольствием.
Мужчины не варили пищу, но чай готовили себе сами. Потом чаще всего садились маленькими группами у костра и глотали горячий ароматный напиток из толстых стаканов или плоских глиняных чашек.
Большую часть работ выполняли женщины. Покрывала они не носили, их верхняя одежда была такой же, как у мужчин. Бросалось в глаза, что некоторые мужские одеяния имели длинные рукава и богато украшались орнаментами, в то время как женщины одевались совсем скромно. Некоторые женщины закрывали волосы простой вуалью, зато надевали интересные украшения.
Дезире видела, что мужчины помогали им в более грязных работах. Однако ни в коем случае это не были их мужья. Однажды девушка стала свидетельницей невероятной сцены. Один из этих мужчин, нагружая осла, уронил глиняную амфору, которая разбилась на мелкие осколки. Вероятно, в ней было масло, потому что клейкая желтая масса выплеснулась на камни, песок и даже на осла. Женщина, которой принадлежал осел, разозлившись, схватилась за палку, но не стала бить мужчину. Тот, защищаясь, прикрыл рукой голову, но не оборонялся. Оставшуюся часть дня он занимался тем, что чистил осла. Несколько раз женщина осматривала светло-серую шерсть животного и, если обнаруживала желтые пятна, бедняга продолжал свою работу до тех пор, пока качество ослиной шкуры не устроило хозяйку.
Поблизости от воды находились похожие на сады поля, на которых росли зерновые, овощи и травы. Дезире обнаружила целые поля мяты, лука, проса и пшеницы, кустики томатов с маленькими плодами. Эти сады и поля обрабатывали мужчины, которые явно занимали то же низкое положение, как и те несчастные, которые помогали женщинам с козами и ослами.
Дезире были знакомы социальные отношения в мусульманских странах, таких как Египет и Тунис, но то, что она наблюдала здесь, было для нее загадкой. Мужчины в голубых гандурах много не трудились. Иногда скакали на верблюдах, организовывали небольшие соревнования, ходили на охоту. Довольно редко они приносили добычу: кролика с длинными лапами, дикую овцу или антилопу.
Однажды зарезали овцу. Действие походило на ритуальное, потому что все жители деревни окружили мудрого человека, который повернул животное горлом к Мекке до того, как перерезать его острым ножом. Стоявшие вокруг громко выкрикивали какое-то имя, другие мужчины так же громко кричали им в ответ. Из ближайшей палатки раздалось радостное щебетание женщин, которые быстро вышли оттуда, забрали овцу и начали готовить мясо. Один из мужчин после этого вошел в палатку.
Дезире вопрошающе посмотрела на Тедест. Она улыбнулась и покачала рукой, как будто в ней был ребенок. Это был праздник в честь рождения ребенка. Охотнее всего Дезире встала и побежала бы посмотреть, но не сумела это сделать. Она радовалась, что вечером сможет хотя бы немного прогуляться, чтобы насладиться прохладой и заходом солнца.
Часть праздничного угощения была разделена между жителями деревни, которые непосредственно не принимали участия в празднике. И Дезире получила кусок жареной баранины.
Однако большей частью еда была скудной. Тем не менее никто, казалось, не голодал, и дети, на которых издалека с любопытством поглядывала Дезире, выглядели хорошо накормленными.
Днем Аисса и Тедест попеременно толкли просо в деревянной ступе. Оно было главным продуктом питания здешних жителей.
Вечерами Тедест часто играла на странной скрипке с одной струной, издающей меланхоличные звуки. При этом она сидела поблизости от входа в палатку, но не показывалась другим. Дезире замечала, что музыка заставляет замедлить шаг некоторых мужчин. Кое-кто из них присаживался на корточки поблизости и, казалось, слушал ее игру.
За изгородью около их палатки ночами стояли несколько коз и полудиких ослов. Женщинам полагалось их доить. Они приручали даже диких ослов, которых ловили в пустыне. Давалось это с трудом: ослы были крайне упрямы, и обеим женщинам стоило немалых усилий обуздывать их.
Тедест доставляла воду из реки, отправляясь к воде на красивом светло-сером животном. К реке она скакала на нем, в обратную сторону большей частью бежала рядом.
Осел тащил кожаные гуербас, которые она навьючивала ему по бокам. Иногда сверху клала еще связку ветвей для костра.
Спустя несколько дней Дезире могла уже немного ходить. Ужасный нарыв, образовавшийся у нее на ноге от натиравших ботинок, прорвался, и Тедест очистила рану. В легких сандалиях туарегов даже повязка не мешала Дезире.
Она воспользовалась этим и побродила по ближайшим окрестностям. Позади одной из палаток Дезире услышала детские голоса и, заглянув туда, обнаружила группу детей, которых учила женщина. Другие женщины сидели рядом и тоже слушали. Дезире тихонько присела рядом.
Преподавательница произносила звуки и слова, которые дети повторяли все вместе. Иногда она писала знаки на песке, и дети писали эти знаки. Доски, бумаги, книг не было. Все, что писалось, стиралось в следующую минуту.
В общем, как поняла Дезире, всем верховодили женщины. Мужчины, хотя и вели себя гордо и важно шагали в своих импозантных голубых одеждах, явно играли второстепенную роль. Почему же Аркани вел себя так высокомерно и самоуверенно? Может быть, только потому, что она была чужой?
Она видела Аркани несколько раз. Он держался большей частью с маленькой группой мужчин, которые были хорошо одеты и до глаз закрыты покрывалами. Даже если она не могла видеть их лица, она всегда знала, который из них Аркани. Его выдавала величественная манера держаться. Девушка не могла отделаться от чувства, что он издалека наблюдает за ней. Однако, когда она глядела на него, он отворачивался и занимался чем-нибудь другим.