Этьен Монтеспан был ее оплотом, это проявлялось и в том, что он дал ей желанную личную свободу, и в том, что полностью обеспечивал ее. Он был сильным, как скала в волнах прибоя, решительно выступал против своих врагов, был непоколебимым, целеустремленным и, несмотря на это, оставался нежным, любящим и внимательным отцом. От него она узнала мир, культуру и жизнь такими, какими они были. Светская узость буржуазного Парижа душила ее. Благодаря отцу ей удавалось выживать в этом враждебном окружении. Всегда жила надежда на то, что она сможет сопровождать его в следующей археологической экспедиции.
Она обручилась с Филиппом, но это имело совсем другую подоплеку. Отец не мог предложить молодой женщине все. Филипп обладал интересной внешностью, был спортивным, умным, состоятельным, открытым миру. И он был мужчиной. Он открыл ей радость чувственной любви, и она не хотела теперь этого лишиться. Они давно бы поженились, если бы не подвернулся этот проект в колониях.
Филипп твердо пообещал, что потом она сможет к нему приехать. Дезире даже мечтала о восточной свадьбе в Алжире. Все экзотическое необыкновенно привлекало ее, и она представляла себе, как, овеянная драгоценными ароматами и закутанная в прозрачные покрывала, она опускается с Филиппом на громадную постель под балдахином из расшитого золотом шелка. За ширмой играют арабские музыканты, и прекрасные, закутанные в покрывала танцовщицы настраивают их на ночь всех ночей.
Из груди Дезире вырвался тоскливый вздох, глаза уставились на горизонт — туда, где скоро должен был появиться алжирский порт. Она отправила Филиппу срочное сообщение, чтобы он встретил ее у корабля. Поначалу они будут жить в отеле, пока Дезире не выяснит, куда отправился ее отец.
Девушка не знала того, что Филипп отправил ей известие с настойчивой просьбой не приезжать в Алжир. Когда он его отправлял, она уже сидела в поезде на Марсель.
Глава 2
Она прислонилась к жестким кожаным подушкам нанятых дрожек. Запах Востока беспрепятственно проникал внутрь и наполнял ее легкие. Дезире любила этот флер из экзотики, тайны, аромата и чуждых уху шумов. Кучер громко ругался и понуждал костлявую лошадь двигаться посреди безнадежно переполненной улицы. Гудели паровые автобусы, пугая малорослых лошадей и мулов. Повозки с ослами, нагруженные фруктами и овощами, держались края улицы, торговцы во все горло предлагали свои товары или спорили с покупателями о цене. Крестьяне и большинство туземцев носили длинные одеяния, похожие на рубашки, с капюшонами на голове. Встречалось много мужчин, одетых в европейские костюмы, в то время как женщин почти не было видно. Лишь немногие шли, укутанные в покрывала, группами или в сопровождении мужчин из их семьи, как будто существовала опасность, что их похитят или они сами сбегут.
Дезире был знаком женский образ ислама, и она только сочувственно улыбалась, не в состоянии представить себе, что могла бы выжить в подобных условиях. При всей экзотичности Востока она предпочитала свободную европейскую жизнь и была уверена, что благодаря колонизации Алжира этот женский образ скоро изменится. Французский стиль жизни заметно влиял на повседневную жизнь города. Да, конечно, мужчины сидели в кафе, куря кальяны, с видимым безразличием наблюдая за суетой на улице и обмениваясь между собой новостями. Однако не потребуется много времени для того, чтобы удобства европейской цивилизации стали неотъемлемой частью жизни всех без исключения туземцев. Образование для женщин так же важно, как и доступная всем врачебная помощь. Соблюдение гигиенических норм столь же необходимо, сколь и строго организованная рабочая мораль.
Девушка вспомнила, как Филипп рассказывал ей о производственных сложностях. Часто рабочие были упрямыми, как их ослы и верблюды. Они не считались ни с рабочим временем, ни с дисциплиной. Когда наступало время молитвы, они прекращали работу, даже если вновь проведенная штольня грозила обрушиться, веря, что Аллах защитит их, пока они будут молиться.
Ничего удивительного не было в том, что подобное доверие Аллаху привело к нескольким авариям в шахте, имевшим тяжелые последствия.
— Отель «Оазис», мадемуазель.
Гортанный голос кучера оторвал Дезире от раздумий. Она подняла глаза и увидела высокий фасад импозантного колониального здания. Если бы окна прихожей не имели восточных изгибов, можно было подумать, что она снова оказалась в Париже. Девушка вышла из кареты, а кучер даже не сделал попытки ей помочь. Вместо этого он бесцеремонно уставился на нее, и его редкие желтые зубы обнажились в коварной ухмылке. Двое слуг в ливреях из отеля заторопились к ней, чтобы взять багаж. Дезире заплатила кучеру, не дав ему на чай: пусть сначала научится европейской вежливости и возьмет пример с обслуживающего персонала в Тунисе. Явно ощущая любопытство окружающих, она вошла в прихожую отеля, обставленную в смешанном арабско-европейском стиле. Постояльцев принимал уроженец Южной Франции, человек маленького роста с юркими глазами.
— Здравствуйте, мадемуазель, — приветствовал он ее с почтительной улыбкой.
Дезире отступила на шаг от находившейся перед ним стойки.
— Меня зовут Дезире Монтеспан, — сказала она, — для меня забронирована комната.
— Да, мадемуазель Монтеспан, конечно, — засуетился маленький француз и начал копаться под стойкой. Лихорадочным движением руки он приказал слугам отнести багаж в ее комнату и запрыгал вокруг нее, как дикий козел. — Мы рады, мадемуазель Монтеспан, что вы посетили наш дом, я желаю вам приятного времяпрепровождения и много радости в нашем прекрасном Алжире. Если вы пожелаете что-либо, вам нужно только потянуть за шнурок звонка. Хотите принять ванну? Ваза с фруктами уже в вашей комнате. Если постель покажется вам недостаточно мягкой...
— Спасибо, я сообщу, если мне что-нибудь понадобится. Сейчас мне нужен только покой. Да, не могли бы вы мне сказать, где в данный момент находится мой отец?
Маленький француз мгновенно остановился и опустил глаза, как будто пружины механической игрушки сломались. Дезире показалось, что мужчина просто не сможет больше двигаться.
— Вы меня поняли, месье? — спросила она.
— Конечно, мадемуазель, — пробормотал он. — Но я не могу, к сожалению, вам помочь. Я не видел вашего отца уже несколько недель и...
Он снова замер и смущенно переступил с ноги на ногу.
— И что? — осведомилась она.
— Ну, он также не платит больше за свою комнату, и неизвестно, вернется ли он когда-нибудь, ведь все знают, как опасна пустыня.
Дезире сдвинула брови.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она растерянно. — Мой отец ведет раскопки в пустынях не первый раз, и он даже говорит на арабском языке.
— Ему мало будет от этого пользы, если он попадет в руки туарегов.
— На что вы, собственно говоря, намекаете? С моим отцом ничего не случится, в этом я твердо убеждена. Вероятно, раскопки так интересны, что на них потребовалось больше времени. У него же есть еще комната в этом отеле, не так ли?
Когда мужчина снова опустил глаза и завертелся, как червяк на крючке, девушка почуяла недоброе.
— Ну да, в определенном смысле...
— Что это значит?
— Мы сдали его комнату — не могли себе позволить держать комнату свободной, так как ваш уважаемый отец уже несколько недель не вносит плату...
Дезире быстро шагнула к нему и посмотрела на него сверху вниз.