Осознание этого потрясло Дезире. Она знала строгие моральные представления ислама, которые уже давно притушили ее восторженность перед экзотикой. Однако здесь все, казалось, было по-иному.
— Что они делают там? — спросила она Аиссу.
Однако женщина не могла ее понять. Тогда Дезире указала на палатку и вопросительно посмотрела на Аиссу.
— Ахал, — сказала та.
— Ахал? Что это такое?
Аисса подумала, потом подняла указательные пальцы обеих рук, заставила их склониться друг перед другом, приблизиться друг к другу, удалиться, как будто они говорили и танцевали друг с другом. Потом обняла себя руками и начала качаться взад и вперед.
— Что... что это значит? Любовь?
Она повторила этот жест.
Аисса кивнула. Затем указала на пару, с трудом распознаваемую в темноте. Мужчина и женщина, которую он держал за руку, смеясь, заторопились из палатки и исчезли между дюнами.
Дезире тихо и удивленно присвистнула.
— Это действительно больше, чем я ожидала, — пробормотала она.
Горло сжал комок. Аркани был там, в палатке. Она ждала, что он тоже выйдет, держа женщину за руку, и исчезнет между дюнами, и не понимала, почему так сердится, почему так хочет, чтобы он не делал этого.
Снова раздалась печальная песня скрипки, сопровождаемая другими музыкальными инструментами. Она была полной противоположностью веселой непринужденной встрече мужчин и женщин.
Дезире медленно поднялась и скрылась в палатке. По какой-то непонятной причине она не хотела больше смотреть на то, как весело эти люди общаются друг с другом. Она бросилась на постель, прижалась лицом к кожаной подушке и дала волю слезам.
Глава 17
Утреннее солнце постепенно вытеснило ледяной холод ночи. Снаружи раздались голоса женщин в палатке, они вернулись, подоив коз и верблюдов. С затекшими руками и ногами Дезире крутилась под одеялами. Она плохо спала, и во сне ее преследовали музыка скрипки, смех и шутки женщин и мужчин. Она втайне желала сама принять участие в этом странном волнующем празднике. Ей хотелось, чтобы он заигрывал с ней, шутил, смеялся, пытался добиться ее милости... Он?!
В то же мгновение она рассердилась. Гордый мужчина в голубой гандуре совсем вскружил ей голову. Теперь он был нужен ей срочно. Девушка встала перед палаткой и взглянула на утреннее солнце, потом потянулась, выпрямила руки и ноги.
— Эссаламоу алайкоум, доброе утро!
Она вздрогнула. Аркани стоял позади нее и держал в руках плоскую мисочку.
— Доброе утро, — ответила она ворчливо.
— Я вижу, что ты провела плохую ночь и не выспалась, — произнес он.
Недовольная складка на ее лбу углубилась.
— Совершенно верно, — подтвердила она. — Музыка была такой громкой, смех... ну, весь праздник.
Он слегка приподнял брови.
— А ты знаешь, что это был за праздник?
— Откуда мне знать? Тут никто не считает необходимым что-либо мне объяснить.
— Тогда ты должна выучить наш язык.
Он протянул ей мисочку.
— Аман иман.
Она недоверчиво взглянула на мисочку.
— А что это такое? Волшебный напиток?
Он рассмеялся.
— На это ты должна ответить: ах изудар. Вода позволяет нам жить, молоко дает силу. Это свежее верблюжье молоко.
Дезире не хотела больше провоцировать его, поэтому взяла мисочку и выпила. Вкус неостывшего молока был отвратительным.
— Как будет «спасибо» на вашем языке?
— Таниммерт. А если тебя кто-либо приветствует, ты должна ему ответить: алайкоум эссалам.
Тепло верблюжьего молока, согревшее желудок Дезире, настроило ее на более мирный лад.
— Итак, хорошо. Алайкоум эссалам, Аркани. Таниммерт.
С улыбкой она вернула ему мисочку и увидела, как вспыхнули его серые глаза, когда их пальцы соприкоснулись. Дезире снова почувствовала волнующее покалывание и опустила глаза.
— Если хочешь, я покажу тебе нашу деревню, — предложил Аркани. — У тебя, вероятно, много вопросов.
Она согласилась. Аисса вышла из палатки, и ее темные глаза поочередно осмотрели каждого из них. Она что-то сказала сыну, и слова ее прозвучали не очень дружелюбно. Дезире не могла отделаться от чувства, что Аркани не полагалось подобным образом общаться с ней. Заботясь о Дезире, мать, казалось, ощущала, какое влияние оказывает близость Аркани на чувства девушки.
Как бы Дезире ни обманывала себя, она также чувствовала странную и таинственную привлекательность, исходившую от Аркани. Она была сильной и решила, что должна выстоять даже против силы Аркани.
Мужчина что-то коротко ответил своей матери, а затем решительным жестом предложил Дезире следовать за собой. Итак, мужчины все-таки иногда могут и сами решать, поняла девушка, внушая себе, что она просто находится в археологической экспедиции и руководитель раскопок объясняет ей, что именно они только что нашли.
И все же здесь все было живым...
С легкой озабоченностью Аркани повернулся к ней и указал на ее перевязанную ногу.
— Не болит?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Нет, я чувствую себя хорошо.
— Аль керас, — произнес Аркани.
— Что?
— Аль керас. Мои дела идут хорошо. Повтори.
— Аль керас.
Внизу, у реки, они остановились.
— Откуда сюда приходит вода? — удивленно спросила Дезире. — Разве мы находимся не посреди бескрайней пустыни?
— Это река стекает с гор Хоггар. Она приносит воду почти весь год, поэтому имеет смысл разбивать здесь лагерь на большой срок.
— А куда она течет дальше?
— Она пропадает где-то в песке. Бывают годы, когда русло реки высыхает. Но под песком вода все же остается, поэтому финиковые пальмы продолжают расти, а на полях иссегары сажают овощи и зерно.
— Кто такие иссегары?
— Низшие, крестьяне, вассалы. Они привязаны к земле, обрабатывают ее, отдают часть своего урожая в дань. Иногда выгодно располагаться лагерем поблизости от них.
Широко раскрыв глаза, Дезире смотрела на него. Аркани, казалось, не замечал ее взгляда, гордо взирая на оазис, простиравшийся до гребешков дюн.
— Итак, если я правильно поняла, есть вассалы, которые платят дань туарегам. А вы не всегда живете здесь?
— Да, это так, — подтвердил он. — Амаер никогда бы не привязался к куску земли. Мы благородные. Нам полагается выращивать верблюдов. Мы контролируем торговые пути, оказываем защиту караванам и нашим вассалам.
— Вассалам, — повторила Дезире задумчиво. — Это значит, что вы сделали их вассалами. Силой.
— Конечно. Мы воины.
Она услышала, как он тихо рассмеялся.
— Говорят, вы нападаете на чужие караваны.
— Голубых воинов боятся, — заявил Аркани с гордостью. — Мы проводим реззус.
— Что такое реззус?
— Грабительские набеги. Ради предостережения. Мы требуем плату за то, что оказываем защиту. И этого нам достаточно.
— Я наблюдала, что есть мужчины-служащие, которых иногда женщины даже бьют.
Казалось, его позабавили эти слова.
— Ты хорошая наблюдательница, — похвалил он ее. — Верно заметила. Это иклан, рабы. Они выполняют всю грязную работу.
В ужасе она отступила от него на шаг.
— Действительно рабы? Но это же варварство! Это же недостойно!
— Ты быстро выносишь суждения. Может быть, ты должна сначала лучше узнать нашу жизнь. Она не так проста, как тебе кажется. Эти люди не являются бесправными. Помимо них, есть еще имрад, те, которые выращивают коз, а также заботятся о верблюдах благородных. Они служат нам так же, как раньше во Франции оруженосцы служили рыцарям. Кел улли — народ, занимающийся выращиванием коз. Староста, которого они выбирают, имеет право голоса при выборах аменокаля. Это старший среди благородных.
Он повернулся к ней, и в глазах у него сверкнула насмешка.
— Тем не менее это мрачное Средневековье, — возразила неприятно задетая Дезире.
— Какое место в твоем обществе занимает женщина? — спросил он. — Что она делает, когда выходит замуж?
— Она живет со своим мужем, основывает семью, заботится о хозяйстве и детях... Что еще?