— Тут речь идет не столько о тебе, сколько... — Он запнулся.
— Вы боитесь осложнений с французами, не так ли?
Он кивнул.
— Тогда вам нужно побыстрее отделаться от меня.
Прозвучать это должно было храбро, но голос у нее дрожал.
Аркани это почувствовал и крепче обнял ее за плечи. Девушку трясло. Он обвил ее обеими руками, и они легли в теплый песок. Потом он набросил одеяло и прижимал девушку к себе, пока ее равномерное дыхание не подсказало ему, что она заснула. Аркани отбросил с лица свой тугулмуст и нежно прижался щекой к ее волосам. Эти прикосновения подарили ему чудесное ощущение покоя.
Когда забрезжило утро, Дезире проснулась в объятиях Аркани.
Она провела ночь с ним. Однако эта ночь была не такой, какой она желала бы. Ее утешало лишь чувство, что она не одна в этой неизмеримой опасности. Потрясение от того, что ее чуть не убили, все еще было слишком глубоко, оно не оставляло места для других чувств. Покушение показалось ей кошмаром, который исчезнет вместе с рассветом.
Однако ей пришлось признать жестокую правду: один из мехари отправится сегодня в путь без всадника.
В отчаянии девушка сжала руки. Она, только она одна была виновата в том, что пролилась кровь и человек расстался с жизнью. Менахил был прав: она принесла туарегам несчастье. Ей не следует строить никаких иллюзий, нужно как можно быстрее выполнить свою миссию, а затем без задержки вернуться в Алжир. Там ее ждет Филипп. Она извинится перед ним, и все снова будет хорошо.
Ее тело онемело от голода и холода. Она съела только несколько сушеных фиников и выпила горсть воды. Дезире неловко положила на мехари седло. Животное громко запротестовало и недовольно дернуло головой. С трудом она увернулась от его укуса. К ней поспешил раб Тухами, однако она отослала его прочь недовольным движением руки и попыталась оседлать верблюда снова. На этот раз у нее получилось.
У Аркани не было намерения ей помогать, однако он все же подошел к ней. Она стояла перед ним, и на одно мгновение в ее глазах мелькнуло отчаяние. Почти тотчас она взяла себя в руки.
— Я готова, — сказала Дезире коротко.
Взгляды их встретились, и наступила тишина. Губы у нее начали дрожать, голубые глаза обрели необыкновенный, чарующий фиолетовый цвет. Дезире неуверенно кончиками пальцев коснулась его покрывала, но тотчас отдернула руку. Его глаза пронизывали ее душу, были горячее, чем солнце пустыни. Внутри нее бушевал ураган.
Собрав все силы, девушка отвернулась, стараясь подавить сильное смятение. Удавалось плохо, и Аркани почувствовал это. Он был разочарован, внезапно почувствовав себя одиноким.
Дезире пыталась не смотреть в сторону мехари Менахила. Из-за нее убили человека. Одна мысль об этом заставляла ее дрожать, хотя солнце поднималось все выше и началась палящая жара. Она набросила себе покрывало на лицо, как будто так могла отгородиться от всего ужасного, что происходит в мире.
Этим вечером Аркани не спросил у нее, чему она научилась за день в пустыне. И без его вопроса она знала, что ответом на этот раз могло стать только слово «смерть». Она оказалась ближе, чем Дезире подозревала.
Девушка осталась сидеть рядом с Аркани у костра, когда другие мужчины уже отправились на покой. Он подбросил сухой помет верблюдов в огонь. Тотчас стало теплее.
— Мы не могли бы ехать быстрее и сэкономить таким образом день? — поинтересовалась она.
— Зачем? Темп и так высокий.
— Не для меня. Чем ближе мы подходим к горам, тем труднее мне выносить неизвестность. Во сне передо мной появляется отец и зовет меня. Дело с Менахилом показывает, что скоро должен наступить конец.
Аркани молчал и не отрывал глаз от разгоревшегося пламени.
— У пустыни свои законы. Ты снова кидаешься в бегство.
Она придвинулась к нему совсем близко и коснулась его рукой. Прикосновение возбудило ее и заставило сердце стучать, как барабан.
— Я чувствую это, — прошептала она. — Я совсем близка к нему. Только поэтому я и приехала сюда. — Она почти умоляюще посмотрела на него. — Аркани, я прошу тебя. — Голос ее был едва слышен, но она вложила в него всю свою страсть. — Давай поедем быстрее. Я... я больше не выдержу.
Легким движением руки он бросил в огонь песок.
— Бот что делает песок с огнем, — проговорил Аркани. — То же случается с нетерпеливым человеком, действующим против разума.
Дезире подняла голову, но промолчала.
— Ты думаешь, что знаешь свой путь, но принимаешь сны за действительность.
— Только потому, что я забочусь о своем отце, ты считаешь это достойным чести или же неразумным.
— Нет. — Он мягко покачал головой. — Тебе делает честь то, что ты чтишь своего отца. Однако ты не чтишь его, если сломя голову кидаешься в приключения.
Дезире посмотрела на угасающий костер.
— До тех пор, пока есть хоть одна искорка надежды, можно снова разжечь костер.
Она подняла голову и взглянула на него. Он ответил на ее взгляд из прорези своего покрывала.
— Дезире, ты бежишь. От меня.
Жар бросился ей в лицо. К счастью, он не мог этого видеть. Потухший огонь уступил место темноте.
— Ты сам сказал, — возразила она после долгой паузы, — что я здесь нежеланна и должна исчезнуть.
Он улыбнулся под своим тугулмустом.
— Ты думаешь, что это так, но в пустыне есть место для каждого, кто приходит сюда с чистым сердцем. Бог оставляет место всем, нужно его лишь распознать.
Она молчала. Ей так не хотелось уезжать из этого места, но оно было не для нее. Вздрогнув, Дезире распрямила плечи.
— Ты сказал, что семь дней в пустыне станут для меня испытанием, — проговорила она; — Каждый день будет уроком. Я уже знаю, что не выдержала испытания. С другой стороны, я поняла, куда мне надо.
— Снова это нетерпение, — произнес Аркани. — Ты слишком быстро сдаешься. Ты добралась до этого места, проявив большое мужество и выдержку.
Дезире опустила голову.
— Только ради того, чтобы найти своего отца. Я делаю это только ради отца, — оправдывалась она.
Он не ответил. Они оба знали, что есть и другая правда.
Аркани опустился на песок и поднял глаза к небу.
— Посмотри на звезды. Каждую ночь они путешествуют по небосклону. С древних времен. Время и вечность смешались друг с другом. Вот Большая Верблюдица, а там Дочь Ночи, — он указал на созвездие Плеяд. — Для них мы, люди на земле, лишь крошечные песчинки. Над нами есть что-то. Оно определяет наш путь.
— Ты действительно веришь в то, что Бог заботится о каждом из нас в отдельности? Что мы делаем, куда идем. Как это может быть при таком большом количестве людей на земле?
— На то он и Бог. Он дал нам разум, чтобы мы его использовали. Мы учимся на своем опыте. Мы не должны слепо ожидать его, но и не должны забывать его.
— Я вижу, что вы редко молитесь. Днем вы ни разу не останавливались для молитвы. У арабов мусульмане соблюдают время молитвы точнее.
Он тихо рассмеялся.
—Я знаю, но это лишь внешние признаки. Становимся мы на колени на коврике или сидим на верблюде, все в конечном счете восходит к одному и тому же. Бог не спрашивает, как мы о нем думаем, его интересует, думаем ли вообще.
Действительно, она наблюдала за мужчинами, когда они с видимой небрежностью перебирали свои четки и почти беззвучно бормотали молитвы, управляя ногами своими мехари и бдительно оглядывая окрестности. Вероятно, здесь, в пустыне, Бог ближе, чем где-либо в другом месте.
Она очень хотела бы понять Аркани, его душу, его сердце. Вначале ей казалось, что это будет легко, ведь сыны пустыни ведут простую суровую жизнь на границе человеческого существования. Постепенно она поняла, что это очень сложные люди. Скромная суровая жизнь ставит свои правила, которым не так-то легко следовать.
— Аркани?
— Да?
— Ты ведь думаешь, что я смогла бы этому научиться?
— Да.
— Но ведь это будет нелегко.
— Нет.
— И я должна буду проявить терпение.