— Сегодня мы не сможем ехать дальше, — услышала она снова его голос. — Буря задержала нас. Скоро вечер.
— Так долго? — прошептала она слабо.
Буря длилась целый день. Силы покинули Дезире.
Мужчины позаботились сначала о мехари. Они проверили, не ранены ли животные, и очистили им глаза и ноздри. Только потом отыскали в песке багаж, сложили седла вместе и разобрали поводья. Аркани быстро посоветовался о чем-то с мужчинами, они разожгли маленький костер, чтобы приготовить чай.
Было еще светло, солнце высоко стояло на небе. Мучила зловещая жара. Понемногу глаза Дезире привыкли к свету. Только при каждом движении ресниц возникало ощущение, что они все еще в песке. Она закутала лицо покрывалом, сначала хорошенько вытряхнув его. Под его защитой боль становилась более переносимой.
Девушка сидела, прислонившись к седлу верблюда, и глядела сквозь крошечные прорези для глаз на мужчин, которые готовили лагерь к ночи. Одни чинили кожаные сумки и разорванные поводья, другие удаляли песок с сумок и одеял и проверяли продукты. Дезире заметила, что бурдюки с водой стали почти плоскими. Во время их путешествия они ни разу не видели колодца и не могли пополнить запасы воды.
Сил у нее не хватало даже для того, чтобы подняться. Поэтому она осталась сидеть, постепенно ощущая себя мумией с острым подбородком.
Путникам оставалось только поправить свою одежду и завязать тугулмусты. При этом они старательно укладывали каждую складку. Снова укрепив амулеты, мужчины начали прихорашиваться, как будто собирались принять участие в конкурсе красоты.
Дезире захихикала, глядя на них, но тут же прижала к губам покрывало. В каком безумном мире она живет? Они едва избежали смерти, а мужчинам нечего больше делать, кроме как навешивать на себя украшения.
Только выпив две чашки чая, она пришла в себя, мозг начал нормально работать. Она поднялась, чтобы подвигать своими затекшими руками и ногами. Время от времени она украдкой бросала взгляд на Аркани. Теперь, когда он снова был достойным образом одет и украшен всеми своими амулетами, он вел себя как перед ахалем.
Кому он хотел понравиться? Конечно же, не ей, в первую очередь самому себе. Красота внешнего вида являлась для туарегов средством их самоутверждения, и даже то, что их жизнь недавно подвергалась страшной опасности, не удержало их от самолюбования. Что же это за мужчины?
Она была смущена до глубины души. Общаясь с мужчинами, Дезире могла утверждаться при помощи чувства собственного достоинства. Она вращалась в мире мужчин с самоуверенностью эмансипированной женщины. То, что время от времени она нарушала общественный этикет, не производило на нее особого впечатления. Большинство мужчин казались ей отсталыми и патриархальными, в том числе и французы, но в первую очередь, конечно же, арабы. Однако Аркани был исключением. Она не встречала раньше подобного мужчину — невероятно гордого, высокомерного, настоящего короля пустыни. С другой стороны, он выказывал столько неясности, чуткости и понимания, что она едва могла воспринимать их. Ее пленили его слова, жесты, голос, запах, движения. Он был одновременно проницательным и решительным, нежным и чарующим, она чувствовала его страсть, преклонение перед пустыней. Он обращался с мехари с уважением, как с божественными созданиями, и тем не менее выказывал невероятное хладнокровие, когда ехал верхом. Он смеялся и болтал с Дезире, однако часто она ловила его на том, что он задумчиво и серьезно смотрит на нее. Если их глаза встречались, оба тут же отводили их, чтобы затем снова искать взглядами друг друга.
Он не ухаживал за ней, по меньшей мере не таким образом, как это было обычно для ахаля. Она вспомнила о Филиппе и почувствовала уколы совести, но чувство это мгновенно было подхвачено ветром пустыни и умчалось прочь, как облака пыли над дюнами. Филипп был далеко. А ее чувства к нему?
Что-то изменилось. Она не знала, когда это произошло. Она делала все, что могла, чтобы не позволить себе этого заметить. Однако звук ее голоса, чересчур торопливые движения, старания не встречаться с ним взглядом, преувеличенное показное равнодушие выдавали ее.
Филипп! Она должна думать о Филиппе. Она убеждала себя проявить решимость не делать ничего, что могло бы вызвать чувство вины. При этом ей становилось ужасно плохо.
Девушка медленно отошла в глубь пустыни, немного в сторону от лагеря, села, сложила ноги, как Аркани, и начала рисовать пальцами знаки в песке.
Ее взгляд скользил по грандиозной панораме, открывавшейся перед ней, в то время как ее пальцы касались неясного мягкого песка. Ничто не напоминало о только что разыгравшейся песчаной буре. Природа была сама по себе. Человек не играл при этом никакой роли.
Дезире ощутила его шаги раньше, чем услышала их. Она обрадовалась, но эта радость пугала. Она чувствовала, что ее сопротивление вот-вот рухнет.
Аркани присел рядом с Дезире. Она вдыхала аромат его кожи. Его тело излучало жару дня. Их окружала тишина пустыни. Внезапно Дезире почувствовала себя одинокой.
— Ты думаешь об одиночестве, — услышала она голос Аркани.
Дезире вздрогнула. Он угадал ее мысли. Как это ему удалось?
— Да, я чувствую себя одинокой, — призналась она. — Как будто я дерево, чьи корни постепенно отмирают.
— А твои чувства? — хотел знать он.
— Они странным образом обострились. Мои глаза и уши воспринимают то, чего я никогда раньше не воспринимала. Иногда я чувствую себя, как одна из этих лис с громадными ушами.
— Ты имеешь в виду лисицу фенек? — Аркани рассмеялся. — Уши бы тебе пошли.
Она, покраснев, опустила глаза и подумала о своем распухшем воспаленном лице.
— Ты считал бы меня тогда красивой?
— Да, каждая женщина красива. — Он взял ее за руку и притянул поближе к себе. — Хочешь разделить со мной одиночество?
— А это вообще возможно?
— Одиночество не что иное, как осознание того, что мир велик. Небо еще более огромно, чем мир. Сейчас тепло земли поднимается к небу, а вниз опускается холод, который берет в плен душу, и она чувствует себя одинокой.
— Тогда требуется лишь немного тепла, чтобы не быть одиноким, — тихо возразила Дезире, следя за его взглядом.
Аркани снова протянул к ней руку и взял ее запястье. Дезире показалось, что этот жест означает что-то определенное. Затем он выпрямился, наклонился к ней, немного отогнув свое покрывало вниз. В сумерках она не могла разглядеть его лицо и жалела об этом. Она видела его лишь однажды и никогда не забудет. Он подложил свою руку под ее голову и нежно прижался своими ноздрями к ее, вдохнул в нее свое теплое дыхание. Затем медленно втянул в себя ее дыхание. Он как будто вдыхал в нее новую жизнь. Ее пронизала теплая дрожь.
— Что ты делаешь? — спросила она взволнованно, прислушиваясь к своему внутреннему чувству.
Он тихо рассмеялся.
— Я отдаю тебе часть своей жизни и беру себе часть твоей.
Она удивленно подняла на него глаза. Его лицо было совсем близко, и она могла рассмотреть его прекрасные глаза, горевшие внутренним огнем.
Дезире не могла обнять его руками за шею. Под голубой тканью она ощутила длинные крепкие мускулы его спины и внезапно осознала, что под развевающимися голубыми одеждами находится тело мужчины. Не какое-то тело, а то тело, которое она желала со всей страстью. Ее собственная женственность взывала к нему. Только одна мысль об этом теле, которое она еще никогда не видела, а только несколько раз ощущала своими руками, сводила ее с ума.
Аркани был самым невероятным из мужчин, которых она когда-либо встречала. Он был таинствен, как пустыня. И лежал рядом с ней в песке, нет, уже почти на ней. Его длинные пальцы охватывали ее голову, погружались в ее светлые волосы, большие пальцы нежно поглаживали ее щеки.
Ей очень хотелось, чтобы Аркани поцеловал ее. Его пальцы оставили ее щеки и перешли к подбородку, затем к губам, нежно обводя их. Это был почти поцелуй, губы у нее потрескались, с них свисали лоскутки кожи. Трещины на губах болели, из них вот-вот пойдет кровь. Должно быть, вид у нее был ужасающий.