Аркани наклонился над ней, держа в руке копье, вырезанное из дерева.
— Мы сейчас отправимся на охоту, — сообщил он. — На некоторое время ты останешься одна. Поддерживай огонь в костре.
Он не спросил ее, будет ли она бояться. Она знала, что будет бояться, но знала также, что ей нельзя выказать перед ним свой страх. Девушка только молча кивнула и посмотрела ему вслед, когда он вместе с Тухами исчез между скалами. Одиночество охватило ее своими ледяными щупальцами. Как совсем недавно Тухами в горах с духами, она присела между верблюдами, их теплые тела давали ей защиту и уверенность. Она прижалась щекой к светлой теплой шерсти и наблюдала за движением солнца. В языке голубых рыцарей было очень много слов для обозначения разных отрезков дня. Они не различали года, только времена года, не знали часов, только различные промежутки дня. Долгими вечерами у костра Аркани рассказывал ей о них, и она была способной ученицей.
Они ушли перед восходом солнца, в то мгновение, когда пустыня приостанавливает свое дыхание, потом из подземного мира выходит солнце. Агора.
Ее обвевала утренняя прохлада, дюны отбрасывали длинные тени. Адгалсхет. Медленно солнце приближалось к зениту, излучая силу, которая обрушивалась на землю, и пустыня пылала. Тарахоут. Солнце горело огнем. Дезире недвижно лежала в тени одеяла, подвешенного между двумя седлами верблюдов. Теззар. Потом солнце начало клониться к горизонту, и тени стали длиннее. Такает. Только однажды Дезире поднялась и побежала к озеру, чтобы попить и освежиться. Сейчас не было никого, кто бы заметил, что она потеряла самообладание.
— Аркани, пожалуйста, вернись, — завизжала она и ударила ладонями по воде так, что лицо ее покрылось брызгами. Капли на щеках были похожи на слезы.
Алмац. Наступили сумерки, предвещавшие рождение ночи. Страх сдавил ее железным обручем. Девушка свернулась в маленький клубочек, поджидая духов и джиннов, которые уведут ее с собой в свое царство. Губы ее беззвучно двигались.
— Отче наш, иже еси на небеси...
— Дезире!
Голос Аркани вывел ее из забытья. Она вскочила.
— Почему ты не разожгла костер?
Она уставилась на охотничью добычу, которую Аркани бросил в песок. Это были две ящерицы, странные животные, смесь между крысой и кроликом, и две птицы. Мужчины уложили их деревянными копьями, которые Тухами вырезал вечером, сидя перед костром, а Аркани и Дезире пошли к озеру. Этой добычи ни за что не хватит для трех людей на шесть дней. Тухами положил еще несколько клубневидных корней.
— Я не знала, когда вы вернетесь с охоты, — призналась она смущенно и вынудила себя улыбнуться. — У нас поздравляют с удачной охотой, — добавила она.
— У нас также, — произнес Аркани.
Тухами разжег костер. Он, как и Аркани, делал вид, что не замечает облегчения на лице Дезире.
Ее напряжение уступило место бурной деятельности. Ей стало совершенно ясно, что усилия обоих мужчин пропали даром. Весь жаркий день они находились в пути, чтобы вернуться с этой жалкой добычей, а им предстояли еще шесть дней в дороге.
Дезире подавила в себе эту мысль. Смерть была ближе, чем веко к глазу...
— Посмотри! — указала она на маленькую черную птицу, сидевшую на острие скалы, очень красивую, с белым хохолком на голове и белыми кончиками крыльев. — Она меня сегодня уже посещала.
— Сколько раз? — уточнил Аркани.
— Разве это имеет значение? Я не знаю, думаю, два раза.
— Тогда теперь третий раз, — пробормотал он так тихо под своим тугулмустом, что Дезире его едва расслышала.
— Как она называется? — спросила она.
— Мула-Мула, — ответил он.
Тухами, занятый приготовлением мяса, поднял голову.
— Мула-Мула?
— Эоулла, Тухами, Мула-Мула.
Дезире была горда тем, что может объясниться с Тухами, и она показала ему на птицу на скале. Аркани сказал ему что-то, и Тухами снова быстро опустил голову, с ожесточением продолжая работать.
— Что с ним? — удивилась Дезире. — Я сказала что-нибудь не так?
— Нет, во всем есть своя истина.
Мужчина умолчал о том, что троекратное появление птицы предвещает несчастье. Он не хотел пугать ее еще больше, однако спрашивал себя, какое же несчастье может быть еще больше, чем смерть отца Дезире.
Жареное мясо разрезали на куски и уложили в сумки с припасами. Вероятно, уже через несколько дней его будет не отличить от кожи их сумок. Но если они сумеют добраться до лагеря, это будет неважно.
Шесть дней!
Глава 32
Они выехали на рассвете. Прощание с маленьким озером далось Дезире нелегко. Здесь она и Аркани любили друг друга.
Озеро было зачарованным. Волшебство связало их друг с другом. Волшебство их любви, которой не позволялось существовать. Будет ли эта любовь так же сильна, как и смерть?
Почему у нее в мыслях постоянно появляется слово «смерть»? Потому что смерть ожидает их?
Дезире не могла думать ни о чем другом. Они отправились в марш смерти.
У них было еще достаточно сил и много воды. Они досыта наелись хлеба, три хлебца оставлены про запас. Но насколько их хватит?
Вечером она заметила, что Аркани протянул ей больший кусок хлеба.
— Это слишком много, — запротестовала она.
— Ешь, — потребовал он. — Ты не привыкла к голоду, как мы.
Она съела хлеб, а потом ей стало стыдно.
Ночь была наполнена тишиной и бесконечностью. Влюбленные лежали рядом друг с другом и смотрели на звезды.
— Ты заметила их? — спросил он.
Дезире вытянула указательный палец, как будто хотела написать слова на небесном своде, и обвела линии Большой Медведицы.
— Большая Верблюдица, — произнесла она. — Таламат.
Ее палец продвинулся чуть дальше.
— А это ее верблюжонок. Аура.
Аркани взял ее руку и повел ею вдоль небосвода.
— Семь дочерей ночи, Шат-ахад.
Это были Плеяды, созвездие из семи звезд, они играли здесь такую же большую роль, как и в Древнем Египте. Звезды были одинаковыми для всех людей. Она указала на Орион.
— Аманар, вождь, — сказал Аркани. — Он будет вести нас, если мы будем путешествовать ночью.
— Мы будем путешествовать ночью? — спросила она удивленно и подняла голову.
— Да, когда запас воды станет иссякать.
Дезире замолчала. Вот и снова смерть. Она притаилась совсем рядом под защитой темноты, но не отступала и в разгар дня. Она была вездесуща.
Дюны изменялись под дыханием ветра. Они двигались медленно и постоянно, как будто живые существа. С мягкими изгибами, острыми концами, в рифах, они были похожи на образцы желтого бархата и казались прекрасными и ужасными одновременно. Не останавливаясь, они перемещались вперед, послушные лишь законам ветра. Они душили все, что было у них на пути, и спустя долгое время освобождали, но уже высохшим, выцветшим и мертвым. Это море из песка впечатляло глаз своей мертвенной красотой. Когда долго находишься в пути в пустыне, часто видишь побелевшие кости животных. Трудно представить себе, что когда-то это были живые существа. Ни одного клочка мяса на костях не оставалось.
Ритмичное покачивание верблюда вызывало у Дезире тошноту. Она чувствовала себя ужасно. В голове гудело и стучало. Когда она закрывала глаза, светлые молнии сверкали у нее под ресницами. Тело начало постепенно высыхать. Вода не покидала больше естественным путем тело, кровь стала густой, как сироп, и лихорадка охватила ее.
Палящая жара над дюнами. Это природа, мир пустыни. Нещадное солнце пригвождало их тени к песку. Это была страна иллюзий, видений и фантомов. Каждый, кто пережил это, чувствовал себя вернувшимся к началу мира.
Вечером над дюнами опять показался серп красной луны. Девушка восхищалась им и тосковала о прохладе ночи. Бегство в мир иллюзий приглушило голод. Теперь маленькие песчинки танцевали перед ней над дюнами. Солнце закрыли тонкие клочья облаков. Глаза Дезире лениво следили за танцем этих маленьких воздушных чертенят. Они внезапно появлялись, крутились, как дервиши, и срывали за собой песок с поверхности дюн, а потом внезапно падали, исчезали в никуда, чтобы появиться и пробудиться к жизни уже с другой стороны.