Разум восставал против тумана, окутывавшего ее голову. Последним усилием воли девушка отогнала темноту, которая грозила одолеть ее. Она видела перед собой манящую картину с кувшином воды. Она пила из него! Как хорош глоток прохладной воды, он давал ей силы.
Аркани обменялся несколькими словами с Тухами. Тот ответил ему и указал рукой вперед, потом внезапно они изменили направление и объехали лагерь по большой дуге.
— Почему мы уезжаем? — обеспокоенно спросила Дезире.
Язык едва слушался ее, он стал толстым и бесформенным, как кусок мяса.
— Что-то не так, — сообщил Аркани.
— Все в порядке! — крикнула она дрожащим голосом. — Я не могу больше, я больше не могу.
И она погнала своего мехари, который перешел в галоп.
— Дезире, останься здесь, — прозвучал голос Аркани позади нее.
Но он не проникал больше в ее сознание, перед ней была последняя дюна, отделявшая ее от спасительного оазиса, и она погоняла своего верблюда. Он протестующе ворчал в такт своим шагам. Когда она приблизились к гребню дюны, Аркани и Тухами догнали ее.
Сначала они увидели столбы дыма, поднимавшиеся над оазисом от сгоревших шатров. Необычно много сильных вьючных и верховых верблюдов теснились около реки. Мужчины, бегавшие вокруг них, носили французскую военную форму. Вероятно, тут находились около пятидесяти солдат, среди них пара гражданских лиц, арабов в белых гандурах и с незакрытыми лицами. Это были проводники караванов с севера. Кто-то проревел приказы на французском языке, заглушив громкий плач женщин. Аркани погнал своего мехари и съехал по склону дюны. Тухами и Дезире последовали за ним.
Это был мираж, внушаемый им джиннами, это должен быть мираж. Девушка смотрела на солдат и все еще не понимала, откуда они пришли. Кто они такие? Что они хотят? И почему горят шатры? Внезапно она поняла, и это понимание железной клешней схватило и сжало ее сердце. С жалобным криком она сгорбилась.
— Дезире!
Как в трансе, она повернула голову. Перед ней стоял мужчина в колониальной одежде: коричневом жакете, брюках в полоску и жестких военных сапогах, на голове арабское покрывало и сверху армейский кивер.
— Дезире! Слава богу, ты жива!
С распростертыми объятиями он побежал к Дезире, которая неприязненно смотрела на него.
— Филипп? — Она сузила воспаленные глаза и качнула головой. — Как ты попал сюда? — Она все еще верила в фату-моргану, в миражи, которые затемняют ее разум и мучают ее дух. — Что тут делают все эти солдаты?
— Мы пришли, чтобы освободить тебя.
Сияющая улыбка на его лице показалась ей ухмылкой джинна. Она молча посмотрела на него.
Один из чужих погонщиков верблюдов сильно ударил ее мехари по коленям, и тот с ревом опустился.
Филипп схватил Дезире и обнял ее.
— Теперь ты свободна, моя малышка. Ты свободна!
Голос отказал ему, и он прижался лицом к ее покрывалу, затем сорвал это покрывало и безудержно зарыдал, зарывшись в ее волосы.
Будто превратившись в столб, девушка перенесла этот взрыв чувств. Она посмотрела поверх его головы и увидела, что мужчины из лагеря кочевников молча стоят в кругу. Их лица по пути в ничто все еще излучали силу и спокойствие. Их вера в судьбу позволяла им встретить неминуемую смерть без шума и возмущения, с молчаливым достоинством и непреклонной гордостью. Позади них тлели остатки шатров. Они образовывали на светлом песке темные пятна, от которых струился тонкий дым.
Дезире надавила ладонями на грудь Филиппа, оттолкнула его от себя и с застывшим взглядом прошла мимо него.
— Что вы натворили? — спросила она с побледневшим от ужаса лицом. — Что вы натворили?
Филипп последовал за ней.
— Дезире! Мы пришли, чтобы освободить тебя.
— Что вы натворили? — Она криком выплеснула из себя бессильную боль. — Вы убийцы! Эти невинные люди спасли мне жизнь, предложили свое гостеприимство, а вы их просто убили. Убийцы! Убийцы!
Она накинулась на Филиппа с кулаками. С трудом ему удалось схватить ее за руки.
— Успокойся, пожалуйста, успокойся. Все прошло. Как ты, должно быть, настрадалась. Ты совсем вне себя.
Он снова заключил ее в объятия. Ноги у Дезире подкосились, и милосердная тьма охватила ее.
— Воды! — закричал Филипп. — Проклятие, принесите воду!
Все внутри Дезире противилось возвращению жизни в ее тело. Как ни требовал ее организм воды, она не хотела пить.
Кто-то силой влил в нее воду. Девушка поперхнулась, закашлялась, и ее стошнило. Открыв глаза, она увидела Филиппа. Лицо у него было озабоченным. Он держал ее на руках, как ребенка, и мягко покачивал.
К ним подошел какой-то человек. Дезире увидела только пыльные военные сапоги и медленно подняла глаза наверх. Французская военная форма показалась ей одновременно и внушавшей доверие, и ужасной.
— Как дела, месье? Может ли ваша невеста ехать верхом? Я не хочу провести здесь еще одну ночь и подвергнуть своих людей опасности получить удар кинжалом между ребрами или вообще лишиться головы.
— Вы же видите, что ей плохо, лейтенант, — резко ответил Филипп. — После всего, что она пережила, она не в состоянии скакать верхом.
— Мне жаль, месье, но я не могу предложить вам носилки. Но провести здесь еще одну ночь невозможно. Наша военная задача выполнена, для дальнейших действий у меня нет приказа.
— Тут и не требуется никаких дальнейших действий, — возразил Филипп. — Моей невесте нужен теперь только покой.
— К сожалению, я не могу его ей здесь гарантировать, — ледяным тоном ответил лейтенант. — Через час мы выезжаем.
И он ушел, не дожидаясь возражений.
Дезире отодвинула от себя руку Филиппа, медленно поднялась и, как в трансе, побежала по песчаной почве. Там, где она бежала, туареги уходили с ее пути. Они отворачивались от нее или просто уходили. Некоторые солдаты стояли у реки и смотрели за тем, как погонщики верблюдов поят животных. Другие сидели в тени пальм, держа ружья у себя на коленях. Лейтенант бегал по лагерю и выкрикивал приказы.
У края оазиса, у подножия дюн, туареги хоронили своих мертвецов. Могилы — простые каменные круги, прикрытые ветками и колючим кустарником,— Дезире раньше вообще не замечала. Девушка услышала плач женщин, молитвы мужчин и однотонное пение знатока Корана. Она остановилась, когда увидела среди траурной процессии Аиссу и Тедест. Несчастная почти физически ощутила их враждебность.
Аисса отвернулась, когда увидела Дезире, а Тедест повернулась к ней. В глазах ее застыли горе, ужас, но вместе с тем и непреклонная гордость. Слезы заструились из глаз Дезире. Она подбежала к Аиссе и бросилась к ее ногам.
— Прости меня, Аисса, прости меня!
Туареги, стоявшие вокруг, отчужденно смотрели на нее. Аисса не шевельнулась. Тогда Тедест наклонилась к Дезире и обняла ее за плечи. Потом подняла ее. Дезире безудержно и отчаянно зарыдала. Тедест беспомощно обернулась в поисках Аркани. Он медленно подошел ближе и со своей стороны поддержал Дезире, затем отвел ее в сторону.
— Почему? — прошептала она бесцветным голосом. — Почему?
Аркани опустил голову.
— Они искали тебя, раскинув лагерь в двух днях пути отсюда.
— Значит, это чистая случайность, что они приехали сюда.
— Нет, этот оазис известен всем бедуинам.
Аркани замолчал. Она схватила его за руку.
— Скажи мне всю правду, Аркани, я должна ее знать.
Он снова поднял голову, его взгляд был обращен куда-то вдаль. Она видела в его глазах бесконечную боль, и это разрывало ей сердце.
— Несколько мужчин моего племени хотели получить за тебя выкуп.
— Я знаю это, — прошептала она. — Одни хотели оставить меня умирать от жажды в пустыне, другие — получить за меня выкуп, но никто не хотел, чтобы я оставалась здесь.
Он не ответил.
— Я не понимаю. Сопровождающие оставили нас в беде, потому что посчитали, что никто не вернется из гор снова, они думали, что нас заберут духи. Почему же они тогда потребовали выкуп?