Как бы она ни любила Филиппа, своего отца она любила сильно и в эту минуту разрывалась между двумя мужчинами. Иногда перевешивало ее чувство к Филиппу. После вчерашней ссоры девушка была убеждена в том, что он непременно станет искать ее отца. Ей лишь мешала преувеличенная забота Филиппа о ней, и она не могла полностью простить ему то, что он проявляет собственнические инстинкты. После свадьбы, вероятно, станет еще хуже. Тогда он начнет ссылаться на то, что она его жена и должна слушаться его, даже если он и не будет настаивать на том, чтобы она ходила перед всеми укутанная в покрывало. Ну разве не одинаковы мужчины повсюду во всем мире?
— Обещай, что будешь беречь себя, — попросил ее Филипп. — Напиши мне, как только приедешь в Париж.
Она кивнула.
— Да, Филипп, я тебе обещаю. Не беспокойся обо мне.
И снова поцеловала его. Он улыбнулся.
— А когда я справлюсь с горным проектом, мы поженимся. До этого и твой отец в целости и сохранности вернется домой.
— Да, — выдохнула Дезире и посмотрела на него.
Филипп был очень элегантным мужчиной, с которым лестно показаться повсюду. Некоторые дамы в Париже завидовали, что у нее такой спутник. Конечно, ей следовало выйти за него замуж. Женщине требуется мужчина. Это стало особенно ясно в последнюю ночь. Однако теперь Филипп должен заниматься рудниками, а она...
— Я люблю тебя, Филипп, — прошептала она.
Он окинул ее взглядом, полным нежности.
— Я тебя тоже люблю, Дезире. Ты самая чудесная женщина, которую я знаю.
«И самая сложная», — добавил он мысленно. Вероятно, именно это и привлекало его в Дезире.
— Я провожу тебя на вокзал? — спросила она.
— Нет, пожалуйста, не надо, — возразил он. — Ненавижу прощальные сцены.
На самом деле он не хотел рассказывать ей о том, что попал в катастрофу, когда, возвращаясь с Востока, ехал в Алжир. Поезд сошел с рельсов и утащил за собой паровоз. Локомотив с тендером и багажными вагонами рухнул вниз, поверх разбитых пассажирских вагонов. Несколько пассажиров были ранены, другие провели несколько часов в перевернутом купе, пока их освободили. Филипп с большим опозданием добрался до Алжира, где у него должна была состояться важная встреча с руководством рудников. Внутреннее чувство подсказало ему, что Дезире не примет во внимание его предостережение. Только ради предосторожности он навел справки в отеле «Оазис», лучшей гостинице, где обычно останавливались французы. Его шестое чувство его не обмануло.
Филипп, как инженер, был горд техническими достижениями. В колонии провели железную дорогу, и благодаря этому экономию времени во время путешествий трудно было переоценить. А вместе с ней и возможность транспортировать ценное сырье, которое могла предложить эта страна. Собственно говоря, он видел свое будущее здесь, в колонии. Если бы не Дезире, для которой он не хотел подобной жизни. Она была молодой, жизнерадостной и очень красивой! Она принадлежала Парижу, как Нотр-Дам и Сакре-Кёр. Париж с давних пор был городом влюбленных, а Филипп любил Дезире.
Он удостоверился у дежурного в отеле, что движение поездов восстановлено. Конечно же, завтра в газетах подробно сообщат о катастрофе на железной дороге, но Дезире уже будет находиться на корабле, плывущем в Марсель, и ничего об этом не узнает.
Дезире смотрела вслед Филиппу, когда он, не оборачиваясь, быстрыми шагами пересек улицу перед отелем. Он отказался от экипажа и отправился на вокзал пешком. Сердце у нее забилось, когда она увидела, как он исчез в толпе прохожих. Девушка ненавидела подобные мгновения слабости, но ничего не могла изменить. Теперь ее покинули оба мужчины, которые были ей дороги.
Мысль об отце отрезвила Дезире. Не было времени предаваться унынию. Она должна использовать каждую минуту и, прежде всего, сохранять хладнокровие.
Это оказалось не так-то легко при жаре, охватившей город. Горячее дыхание пустыни пересекало горы Атласа и прогоняло приятный прохладный воздух, дувший с моря. Как будто какая-то невидимая сила предупреждала девушку об опасности.
«Не делай этого, Дезире, откажись от своего намерения. Оно приведет тебя к гибели».
Хотя эта мысль не прозвучала вслух, девушка знала, что делать. У нее было достаточно денег для подготовки к экспедиции. А если их не хватит, то в Алжире есть Французский национальный банк, в котором у нее имелся счет. Она также могла взять кредит. Вопрос в том, стоит ли ей снарядить собственную экспедицию или лучше присоединиться к каравану.
Первый вариант гарантировал ей независимость, но траты при этом оказались бы очень значительными. Присоединиться к каравану было надежнее. Припомнив те ужасы, которые директор музея рассказывал ей о туарегах, она решила, что будет разумнее выбрать путешествие с караваном. Да и Филипп упоминал о том, как опасны голубые разбойники пустыни. Большие караваны предлагают лучшую защиту, чем маленькая экспедиция.
Дезире закрыла окно и старательно занавесила его. Затем подчеркнуто беспечно спустилась по лестнице, села в фойе и заказала кофе. Она взяла газету, со скукой пролистала ее, чтобы потом снова отложить в сторону.
— Как ваши дела, мадемуазель Монтеспан? — осведомился маленький француз у стойки, расплываясь в улыбке.
— О, спасибо, месье...
— Петит, мадемуазель, меня зовут Петит[2].
Дезире ухмыльнулась. Имя ему очень подходило.
— Ах, месье Петит, дела у меня идут отлично.
— Тогда я не беспокоюсь, ведь ваш уважаемый жених сегодня рано утром уехал.
Дезире бросила на него испытующий взгляд. Парень шпионил за ней. Какое ему дело до того, кого она принимала в своей комнате? Конечно, Филипп остался с ней на ночь. Этот факт и вызвал ухмылку у месье Петита.
«Свинья, — подумала Дезире, — завистливая свинья».
Она подняла руку.
— Скажете, месье Петит, вы хорошо знаете Алжир?
В мгновение ока он покинул стойку и услужливо встал рядом со столом Дезире.
— Само собой разумеется, мадемуазель. Я здесь родился.
— Ах! — вырвалось у нее. — А я думала, вы из Южной Франции.
— Вы не совсем не правы. Мой отец был гасконцем. — Он гордо выпятил грудь, как галльский петух.
Дезире приподняла брови.
— Что касается Алжира, я хотела бы перед своим отъездом увидеть здесь пару достопримечательностей.
— Могу порекомендовать многие.
— Я вам охотно верю. Но я имею в виду не те, которые могут видеть все желающие. Вы же знаете, что я происхожу из семьи ученых, меня интересуют совсем другие вещи, которые приносят караваны из сердца Африки. Вы знаете караван-сарай?
Месье Петит уставился на нее, и глупая усмешка как бы застыла у него на лице.
— Конечно, — пробормотал он несколько растерянно. — В Алжире есть несколько караван-сараев, они находятся на юге города. Однако я думаю, вы найдете во французских магазинах то, что ищете.
С загадочной улыбкой Дезире откинулась на подушку своего убранного по-восточному стула.
— Месье Петит, — произнесла она с мягкой укоризной в голосе. — Меня не интересуют обычные товары. Понимаете? Я ищу нечто особенное, из ряда вон выходящее. И готова торговаться ради этого. Кто собирает в Алжире самые большие караваны?
Снова месье Петит глупо ухмыльнулся. Он не понимал ни одного слова, но признаваться в этом... Чего же хочет эта дама?
Он глотнул воздуха.
— Я знаю одного торговца коврами в Касбе.
— Превосходно! Как его зовут? Где его найти?
Дезире поднялась.
— Ради бога, мадемуазель, это невозможно, у него магазин в Касбе, но вы не должны отправляться туда одна. Вы вообще не должны туда идти.
— Как же иначе с ним встретиться?
— Знаете, лучше не встречаться с ним. Это не для молодых дам. Говорят, что некоторые молодые девушки исчезают без следа, — он понизил голос до шепота, — вероятно, за высокими стенами гарема.
Дезире громко рассмеялась.
— Не говорите ерунды, месье Петит, мы живем ведь не в Средневековье, а правоверный мусульманин не может иметь больше четырех жен. Гарем — это сказка из «Тысячи и одной ночи». Алжир — французская колония. Французские девушки не исчезают здесь без следа. Итак, где найти этого торговца коврами?