— Ты можешь трахать меня как угодно, Гуннир, только не делай этого, — умоляла она.
Взгляд Гуннира метнулся к ее лицу.
— Я и так могу трахать тебя, как захочу. Мне не нужно твое разрешение. Что это за взятка, мать твою? Если ты хочешь что-то предложить, то лучше бы это было что-то, чего я еще не получил.
Сэм снова посмотрела на меня, и я не смогла сделать вдох. Воздух застрял в моих легких. Я боялась, что она предложит Гунниру единственное, что он еще не получил: меня.
Но она этого не сделала. Она опустила плечи и отвернулась от меня.
— Покончим с этим, — сказала она.
Гуннир склонился над ней, поднял молот и обрушил его с тошнотворным треском. Я зажала уши, чтобы заглушить крики Сэм, но отчаянные звуки пробились сквозь барьер и проникли в мой мозг. Гуннир поднял молот и снова обрушил его, но уже на пол.
Шаги загрохотали по полу, и я распахнула глаза, испугавшись, что Гуннир направляется ко мне. Я подняла глаза и увидела Алекса, оттаскивающего брата назад. Сэм вырвала свою руку, сжимая другой рукой два кривых, обесцвеченных пальца. Я опустила руки, когда Гуннир жестом указал на меня.
— Твоя очередь, — сказал он, поворачивая свое массивное тело ко мне.
Алекс встал между нами.
— Нет.
— Что ты хочешь сказать? Моя девочка не единственная, кто будет наказан за этот трюк. — Гуннир ткнул пальцем в мою сторону. — Это она пыталась убить тебя!
Алекс поднялся выше.
— Она получила свое наказание прошлой ночью.
— Когда, ты трахал ее так сладко и нежно? — Гуннир подошел ко мне и поднял на ноги за руку. Я завизжала, когда он провел грязной рукой по моему бедру. Он развернул меня и прижал грудью к стене. — Нужно ли мне показать ей, что такое настоящее наказание? Может, трахнуть ее в задницу?
Бетон заскрипел по моей щеке, и я застонала, когда его руки забрались под юбку и схватили меня за задницу. Его пальцы прошлись по больным местам, оставшимся после прошлой ночи Алекса. Слезы тяжелыми каплями скатывались по моим щекам и падали на грудь.
— О, милый маменькин сынок хорошенько оттрахал тебя прошлой ночью, да? — Простонал Гуннир мне в ухо. Его дыхание было горячим и терпким, как будто он ел барбекю.
— Оставь ее в покое, — сказал Алекс с резким повышением тона. Но это было не из благожелательности. Это было похоже на владение, словно Гуннир схватил игрушку, с которой он еще не закончил играть.
— Как себя чувствует твоя маленькая пизденка? Болит? — Спросил он, ощупывая мои ноги, и я вздрогнула, когда он ввел в меня свои пальцы. Мое тело напряглось, и боль между ног отозвалась в позвоночнике.
— Я сказал, остановись, Гуннир. Хватит! — Алекс схватил брата за плечи и оттащил его от меня.
Гуннир поднял свои влажные пальцы и облизал их, отступая назад.
— Блядь, Алекс. Я не ем киски, но с ней, возможно, смогу. Такая сладкая и чистая.
О Боже, нет. Я не могла допустить, чтобы его рот касался какой-либо части меня. Ни с одним из них. Они оба были больными ублюдками.
— Отвали! — Крикнул Алекс и встал напротив брата.
Гуннир поднял рукава рубашки, готовясь к бою, но Алекс начал расстегивать пуговицы на фланелевой рубашке, обнажая белую нижнюю футболку. Прежде, чем кто-то успел нанести удар, их внимание привлек звук дверного звонка.
— Наверное, чертовы соседи, у которых есть еще яйца и молоко, — прорычал Гуннир. — Пусть эти сучки, блядь, помалкивают.
— Это было бы гораздо проще, если бы ты не сломал шлюхе чертовы пальцы, — огрызнулся Алекс.
Гуннир остановился и с огнем в глазах повернулся к Алексу, после чего поднялся по лестнице. Дверь в подвал захлопнулась, и Алекс повернулся к нам. Сэм прижала руку к груди в углу. Я прижалась к стене, вжавшись спиной в бетон.
— Вам обоим лучше сидеть тихо, мать вашу. Если вы издадите хоть звук, я достану дробовик и вышибу вам мозги, прежде чем сюда доберется полиция.
— Алекс... — прошептала я. — Ты можешь отпустить нас. У тебя ведь есть ключи, не так ли?
Глаза Алекса сузились.
— Думаю, ты не так поняла. Может, я и не такое дерьмо, как Гуннир, но я не добрый парень. Он подошел ближе и сжал в кулаке мои волосы, отчего я застонала. — Я не хочу тебя спасать. Как только я тебя трахнул, ты стала моей. Ты принадлежишь мне. Твое тело - мое, и я могу пользоваться им, когда захочу и как захочу. Какого черта я должен хотеть отпустить тебя? Я еще не закончил с тобой.
Его слова ощущались как нож в моем животе. Я закрыла глаза, когда его рука опустилась на мое горло, ожидая, что он снова заставит меня.
Дверь в подвал распахнулась.
— Алексзандер! — Крикнул Гуннир сверху.
Алекс глубоко вздохнул.
— Твое лицо и киска пока в безопасности, О, но я еще вернусь за тобой.
АЛЕКСЗАНДЕР
Я закрыл за собой дверь в подвал и увидел, как Гуннир пытается сбалансировать картонные коробки с яйцами и стеклянные бутылки с молоком. Я подбежал и облегчил его задачу, подхватив несколько коробок под мышку и взяв одну из бутылок. Мы отнесли их к холодильнику, и я ногой распахнул дверцу, чтобы мы могли положить все внутрь. Соседи были добрыми, всегда заходили к нам, чтобы дать свежие яйца и молоко, и никогда не задерживались, и не ждали, пока их пригласят внутрь, что было хорошо, поскольку мы не пускали сюда посетителей.
— Ты выглядишь чертовски слабым, когда так делаешь, понимаешь? — Гуннир поставил последнюю бутылку и, закрыв дверь, со звоном поставил стакан.
Я поднял голову и посмотрел на него.
— Что?
— Ты спустил ей с рук попытку убить тебя.
Я насмешливо хмыкнул.
— Она не собиралась меня убивать. Это была лишь несерьезная попытка вырваться на свободу. Все они хотя бы раз пытаются совершить великий побег.
Гуннир сузил глаза.
— Я бы не ломал пальцы своей девушке из-за несерьезной попытки твоей девчонки просто получить какой-то член.
Я поднял взгляд, чтобы встретиться с его взглядом.
— Я гарантирую, что Офелия предпочла бы сломать себе пальцы, чем быть оттраханной мной.
Гуннир рассмеялся.
— Справедливое замечание. Хотя, думаю, им нельзя дружить. Там, внизу, все посажено.
Спланировано, а не посажено. Но сейчас было не время его поправлять.
— Что, черт возьми, ты предлагаешь? Убить твою или мою?
— Мы могли бы избавиться от моей, — пожал плечами Гуннир.
— Делай что хочешь, но я не собираюсь делить Офелию, как мы делили шлюху. Если только ты не хочешь начать дрочить в старый носок, я предлагаю тебе оставить ее в живых.
Гуннир разразился заливистым смехом, который эхом разнесся по маленькой кухне.
— Начать? Я никогда не переставал дрочить в носок.
Я задумался на мгновение.
— Мы можем посадить Офелию на цепь в моей комнате. Тогда они не будут ничего придумывать — насмешливо сказал я.
Гуннир покачал головой.
— Нет. Ты просто хочешь держать ее взаперти от меня. Мне нравится смотреть на нее, когда я трахаю свою. Хорошенькая штучка. Заставляет меня сильнее кончать.
При всей своей тупости он догадался о моем скрытом мотиве. Это было именно то, что я хотел сделать. Это было эгоистично и не очень похоже на Бруггара - хотеть оставить ее для себя, но мне было все равно. Я всю жизнь наблюдал, как Гуннир получает все и всех, кого только пожелает. Теперь настала моя очередь получить что-то свое.