Алекс наклонился к моему уху.
— Мне нужно, чтобы ты сделала что-то невероятно глупое, — прошептал он.
Я не ответила. Я не могла.
— Попытайся убить меня снова.
Я всхлипывала, но не от его веса, навалившегося на меня. Это был шок.
— Алекс! — крикнул Гуннир сверху.
Его теплое дыхание коснулось моего уха, когда он выдохнул свое разочарование.
— Забудь пока о том, что я сказал. Никому не говори.
Я кивнула, когда он застонал и вошел в меня, но как я могла просто забыть его слова? У меня было так много вопросов. И, конечно, я никому не хотела рассказывать, особенно Сэм. Из-за моей глупости она получила перелом пальцев. Я бы не стала снова заставлять ее переживать подобное или даже хуже.
Алекс вышел из меня и больше ничего не сказал. Он встал и поднялся по лестнице, как будто странный разговор между нами не состоялся. Я перекатилась на спину и задыхалась, когда моя грудь наконец-то смогла снова расшириться.
Сэм усмехалась.
— Я так завидую, что он у тебя. Может, он и извращенец, но, по крайней мере, кажется, что у него в груди есть половинка сердца. — Когда она умывалась, между нами пронесся болезненный смешок. — Я видела тот поцелуй, — сказала она.
— Он сделал это только для того, чтобы член Гуннира не залез мне в рот, — сказала я, присоединяясь к ней у крана.
Сэм пожала плечами.
— Черт, как мило.
Мои глаза переместились на ее.
— У тебя чертовски низкая планка.
— Пусть тебя несколько месяцев потрахает Гуннир, и тогда увидишь, как низко упадет твоя планка.
— Я не знаю, как ты держишься, — сказала я.
— А какой у меня выбор?
Я вздохнула, потому что она была права. Мы были полностью в их власти.
АЛЕКСЗАНДЕР
Я думал, что у меня будет еще несколько минут внутри нее, чтобы сформулировать идею, крутившуюся у меня в голове. Гуннир не помог. Я не мог обдумать план, когда пытался удержать его член от ее рта. Она еще даже не держала моего во рту. Она была моей, а он, блядь, слишком близко подкрадывался к тому, что принадлежало мне. Пытался ли я трахнуть Сэм с тех пор, как Офелия приехала? Ни разу.
У него была своя девушка. А у меня своя.
Стресс, вызванный сложившейся ситуацией, выводил меня из себя. Мне нужно было как-то успокоить нервы, поэтому я подошел к шкафу в спальне и достал коробку с шашками из своего тайника под старым одеялом. Я скучал по этой простой игре с мамой. Она светилась от гордости, когда я делал умный ход. Мне тоже этого не хватало.
Сделал ли я умный ход с Офелией или загнал себя в угол?
Мне нужно было вытащить ее из подвала, пока он не добрался до нее еще больше, чем уже добрался. Его пальцы побывали в ней, и он попробовал ее киску на вкус. Он и так уже слишком много от нее получил. Но я должен был быть осторожен. Если он решит, что я что-то подбрасываю, он взбесится, как это сделал Человек, когда узнал, что я пытаюсь снять мать с цепи. После этого он не просто приковал меня к полу. Он также выместил свою белую ярость на девушке, с которой трахался в то время. Он поджег ее и чуть не поджег весь наш дом. Несколько недель после этого я ощущал вкус горящей плоти при каждом вдохе, а она ничего ему не сделала. Она просто оказалась на расстоянии вытянутой руки, когда я вывел его из себя.
Если бы Гуннир решил, что я замышляю против него, он бы сделал что-то гораздо худшее, чем поджег Офелию. Я считал его копией Человека, конечно, но он был именно таким, и даже более того. Он был еще хуже.
Привлечение Офелии могло быть огромной ошибкой, но я узнаю об этом довольно скоро, если она проболтается Сэм о том, что я ей сказал. У этой шлюхи большой рот.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ОФЕЛИЯ
Мы с Сэм спали, просыпались и снова спали. В подвале больше нечем было заняться. Времени не существовало. Здесь не было окон, которые пропускали бы солнечный свет или давали возможность взглянуть на звездное небо. Лучшим показателем было время приема пищи, но мой желудок говорил, что о нас часто забывали. Мы мало разговаривали. Думаю, мы боялись, что наши голоса будут разноситься по лестнице и привлекать нежелательное внимание.
Когда мы сидели в тишине, мы услышали, как мужчины о чем-то кричат наверху. Мы не могли разобрать слов, но тон разговора был очевиден. О чем бы они ни говорили, это их злило.
Когда шаги Гуннира загрохотали по лестнице, Сэм приподнялась на коленях. Я сжалась, насколько могла, и спряталась в тень. Я не хотела, чтобы он меня заметил. Я молилась, чтобы он этого не сделал.
— Алекс - такая маленькая сучка! — Кричал Гуннир, и его голос полз ко мне, пока не стало возможным избежать его. Мы с Сэм молчали, пока он метался по комнате. Мое сердце колотилось громче его шагов. — Он ведет себя как рак!
Эгоист? Подумала я, но не решилась его поправить.
— Эгоист? — Сказала Сэм, прервав его бег.
Черт.
— Да, именно это я, блядь, и сказал, — прорычал он. — Он не хочет делиться. Но именно это мы и делаем. Мы делимся.
— Она его новая игрушка, Гуннир. Оставь его в покое. Ему станет скучно, когда она перестанет быть такой блестящей и новой.
Мой взгляд метнулся к Сэм. Я не была уверена, что она осознает, что говорит кому-то вроде него.
— Ты права, шлюха. Она слишком новая. — Он провел массивной рукой по волосам, его пальцы запутались в колтунах. Он шагнул ко мне, и я почувствовала его запах еще до того, как он добрался до меня. Его рука нашла мои волосы и потянула меня на колени за кожу головы. — Тебе нужно быть менее блестящей, не так ли?
Я покачала головой, хныча в его руках. Прежде чем я успела закричать и позвать Алекса, грязная рука Гуннира закрыла мне рот. Не то чтобы я хотела Алекса, но он хотя бы спас бы меня от своего отвратительного брата. Гуннир был судьбой хуже смерти.
— Ш-ш-ш, милашка, — промурлыкал он мне на ухо.
Его тело прижалось ко мне, и мой живот сжался и скрутился. Он засмеялся, расстегивая один из ремней своего комбинезона. Я затрясла головой под его рукой, пытаясь отстраниться, чтобы закричать, но его хватка не ослабевала. Комбинезон Гуннира упал на пол, а его свободная рука метнулась к моей заднице и толкнула меня к стене. Он пошарил между моих ног своим щетинистым членом, а затем сплюнул в руку.
Я должна была остановить его. Даже если бы я успела закричать, Алекс не успел бы спуститься по лестнице до того, как Гуннир вошел бы в меня. Спрятав язык как можно дальше, чтобы не почувствовать вкус его кожи, я открыла рот. Его плоть оказалась между моими зубами, и я кусала его руку до тех пор, пока не почувствовала вкус крови. Он вскрикнул и сделал шаг назад.
— Гребаная сука! — Закричал он. Он схватил меня за плечо и развернул к себе. Одним быстрым движением он вернул руку и ударил меня кулаком в лицо. Я вскрикнула и упала на пол, задыхаясь от слез.
На лестнице снова раздались шаги, и я подняла голову, чтобы увидеть Алекса. Он смотрел на происходящее. Штаны Гуннира все еще были спущены. Моя юбка все еще была приподнята. Его брат прижимал руку к груди, а из носа на мою одежду сочилась кровь.