— Какого черта, Гуннир?
— Я просто хотел сделать ее менее охуенно новой, — сказал он, разжимая руку.
— Что это вообще значит?
— Я подумал, что если я ее немного приучу к порядку, ты захочешь с ней поделиться.
Алекс повернулся ко мне, подошел и приподнял мой подбородок.
— Ты мог сломать ей нос, чертова скотина.
— Она это заслужила. — Гуннир сплюнул на землю передо мной и попытался натянуть комбинезон, не используя раненую руку. — Я еще не закончил с тобой, маленькая блестящая тварь, — сказал он мне. Он пошел наверх, прижимая раненую руку к груди, словно птенца.
Алекс поднял меня на ноги и опустил подол юбки. Кровь залила мой подбородок, грудь и всю переднюю часть платья.
— Давай помоем тебя, — сказал он, подтаскивая меня к водопроводной колонке.
Мы встали на колени я рядом с ним, и Алекс оторвал кусок своей рубашки и подставил его под холодную воду. Когда она напиталась влагой, он начал осторожными движениями очищать мое лицо. Мне было трудно поверить, что эти пернатые прикосновения исходят от движений монстра.
— Я делал это для своей матери, — сказал он, вытирая салфеткой мой нос. Металлическая вода капала мне в рот.
— Что с ней случилось? — Спросила я.
Его рука остановила свое мягкое движение вниз. Казалось, он собирался сказать что-то еще, но передумал, прежде чем слова успели сложиться.
— Мы не приятели, О. Нам не нужно говорить о нашем прошлом, как будто мы строим здесь какую-то дружбу. Выбрось это из головы.
Я отвернулась от него, когда он молча принялся очищать мое лицо. Когда он смыл кровь, его пальцы потрогали мой больной нос. Он провел пальцем по всей длине, нависнув над переносицей. Когда он надавил на него, по моему лицу пробежала глубокая боль, и я вздрогнула.
— Он не сломан. Но завтра это будет болеть как чертов ад.
— Сейчас болит как чертов ад, — пробормотала я.
Алекс уставился на меня, словно хотел что-то сказать, но не мог заставить себя это сделать. Его губы подергивались.
— Как далеко он зашел? — Наконец спросил он. — Он трахал тебя?
Я покачала головой.
— Я укусила его раньше, чем он успел.
Его челюсть расслабилась.
— Хорошая девочка, — сказал Алекс, откидывая назад мокрые пряди моих волос. Я ждала, что он еще скажет, но он не сказал. Он выглядел потерянным в своих мыслях.
АЛЕКСЗАНДЕР
Все мое существо сотрясалось от гнева. То, на что я наткнулся, было именно тем, чего я опасался. Штаны Гуннира были спущены, его член торчал наружу, а юбка Офелии была задрана на талии. При виде этого я покраснел. То, что он сделал с лицом Офелии, только усилило мою ярость. Чертов варвар. Мне нужно было вытащить ее из подвала. Я ничего не слышал о том, что сказал ей, а значит, она держала это в себе. В данный момент у меня не было настроения трахать ее, но мне нужно было поговорить с ней, не вызывая подозрений. Штуцер находился слишком близко к шлюхе, но если бы я оттащил Офелию подальше, чтобы трахнуть ее, у нас было бы больше личного пространства. Я не мог сидеть рядом с ней и вести беседу.
Мое лицо ожесточилось, когда я встал и потащил ее к ногам. Вода залила переднюю часть ее наряда, и я смог разглядеть слабую тень ее сосков под тонкой материей. Я перевернул ее и толкнул к стене, жутко похожей на ту, что была у моего брата. Я прижался к ней бедрами и задрал ее юбку. Трусики давно исчезли, и я не сомневался, кто их забрал. Чертов Гуннир. Когда моя молния упала, она повернулась, чтобы возразить.
— Алекс, нет, — прошептала она.
Я проигнорировал ее мольбы. Мне это было необходимо. В каком-то извращенном и искаженном смысле это было для нее.
Она почти не сопротивлялась. Она уже привыкла быть моей игрушкой. Я знал, что она ненавидит это, но она не так сильно сопротивлялась, что почти разочаровывало. Я сплюнул в руку, но не стал растирать ее по своему члену, как делал обычно. Вместо этого я протянул руку между ее ног и вытер теплую слюну о ее киску. Ее бедра напряглись от моего прикосновения. Я притянул ее бедра к себе и вошел в нее, застонав от ее жара. Было трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме того, как хорошо она ощущалась, когда я был внутри нее, но я должен был.
Сосредоточься, сказал я себе. Я опустил голову на изгиб ее шеи. От нее пахло неволей, и мне захотелось искупать ее. Мне нравилось, как она пахла, когда мы только привезли ее сюда. Когда она пахла сладкой невинностью.
— Помнишь, что я тебе сказал? — Прошептал я, выгибая бедра и толкаясь в нее. Она кивнула. — Ты что-нибудь сказала об этом? — спросил я. Она покачала головой. — Хорошая девочка, О.
Мои бедра задвигались, и из ее рта вырвалось непроизвольное хныканье.
— Теперь ты можешь объяснить больше? — Прошептала она, и я ответил жестким толчком.
— Ничего не говори, — сказал я.
Она замолчала, опустив голову на стену подвала.
— Я хочу, чтобы ты была в моей комнате. Я хочу, чтобы ты была в безопасности от всех, кроме меня. — Я потянулся вниз и обхватил ее за бедро. — Я оставлю гвоздь у крана, прямо у сточной канавы. Мне нужно, чтобы ты снова попыталась меня убить.
Она покачала головой.
— Если ты этого не сделаешь, то останешься здесь, внизу, в распоряжении Гуннира. Он проникнет в тебя. Я знаю это, и ты тоже.
Слеза скатилась по ее щеке и упала на руку, которую я провел по ее груди.
— Ты не убьешь меня, как бы тебе этого ни хотелось, — сказал я, уверенный в том, что мои слова прозвучали именно так. Убить меня означало принадлежать Гунниру. — Ты можешь сделать это для меня?
Она оставалась неподвижной, пока я входил в нее, а моя голова все еще утопала в ее шее, так что мое дыхание перекатывалось у нее над ухом. Потом я почувствовал, как она кивнула.
— Хорошая девочка, — прошептал я, опуская руки по обе стороны от ее головы и трахая ее медленными, глубокими толчками, которые прижимали ее к шершавой стене перед ней.
— Я сейчас кончу, — прорычал я, достаточно громко, чтобы шлюха услышала.
Офелия опустила голову вперед и позволила мне заполнить ее, грубо пошевелив бедрами. Я повернул ее к себе. Она выглядела такой растерянной, словно я заманивал ее в ловушку, но мне было очень нужно, чтобы она попыталась меня убить, если я хочу, чтобы моя идея имела шанс сработать.
Я ввел пальцы в нее, смазывая их своей спермой. Ее губы скривились от моего прикосновения, она откинула голову назад и зажмурила глаза. Я поднес руку к ее рту, и она покачала головой, когда я коснулся пальцами ее губ.
— Открой, — приказал я. Она сжала губы, но я держал ее за нос. Она боролась со мной, пока легкие не заставили ее открыть рот, и я просунул пальцы внутрь. Она опустила зубы на мои пальцы. Я думал, что она укусит меня, и был готов ударить ее, если бы она это сделала. Но вместо этого она ослабила хватку и позволила мне вытащить пальцы изо рта.
Я потряс рукой, словно мне нужно было смыть сперму с кожи. Сперма меня не беспокоила, но это дало мне повод подойти к крану. Я вымыл руки с мылом, висящим на краю стены. Повернувшись так, чтобы загородить шлюхе обзор, я потянулся в карман и бросил туда длинный ржавый гвоздь. Мои глаза еще раз встретились с глазами Офелии, прежде чем я вытер руки о штаны и застегнул их.