У меня не было времени на то, чтобы изложить ей какой-либо план, так что придется держать глаза открытыми, чтобы она не надумала в своей хорошенькой головке. Я вернусь за ней позже тем же вечером.
Я поставил тарелки с ужином в раковину, и Гуннир с сытым стоном откинулся на спинку стула. Он похлопал себя по животу, вытер пятно на передней части комбинезона и облизал пальцы.
— Видимо, тебе слишком неудобно нести им ужин? — Раздраженно сказал я.
Гуннир рассмеялся.
— Я бы сейчас и по лестнице не спустился, если бы попытался.
Первая часть моего плана прошла без заминок: кормить Гуннира до тех пор, пока он не впадет в пищевую кому. Этого было достаточно легко добиться, если я буду продолжать кормить его, он будет продолжать есть.
Я разделил немного тушеной говядины на две миски и отнес их вниз. Дверь в подвал скрипнула, когда я закрыл ее за собой. Девочки прижались друг к другу, напрягшись от страха, но, увидев, что это я, немного расслабились.
Сначала я протянул миску с тушеным мясом шлюхе. Ее глаза запылали от голода, как только она почувствовала запах еды. Мы кормили их, но ужин был их единственной сытной пищей за день. Гуннир опасался, что они растолстеют на своих цепях, если мы предложим им больше, и это было иронично. Гунниру, конечно, никакие цепи не мешали увеличивать свою талию - по одной порции за раз.
Когда я поднес миску к Офелии и протянул ее ей, ее глаза пробежались по моему телу. У нее был такой взгляд, какого я никогда у нее не видел, даже в ту ночь, когда она обмотала цепь вокруг моего горла. Конечно, я видел ее глаза лишь на мгновение, прежде чем она напала на меня, но на этот раз она смотрела в мою гребаную душу. Она встала на колени и подняла руку, чтобы взять чашу, которую я протягивал к ней. Я поднял бровь, когда она опустила взгляд и забрала у меня свой ужин. Я увидел вспышку движения за секунду до того, как она провела гвоздем по моему бедру. Миска выпала из ее руки и разбилась о бетон. Я поймал ее за запястье, когда острый кончик гвоздя прорвал джинсы и едва не проткнул кожу. Я прыгнул на нее. По тому, с какой силой она наносит каждый удар, я понял, как ошибался. Она действовала серьезно.
— Гребаная сука! — Крикнул я, отбиваясь от ее дрыгающихся ног и рук. Гнев потемнел в ее глазах, и, будь у нее возможность, она бы вцепилась мне в горло. Я схватил ее за запястье и прижал к земле. — За это я должен сломать тебе руку.
Борьба заставила меня ожесточиться. Сосредоточенность испарилась, когда она забилась подо мной, и кровь прилила к моему члену. Я взглянул на шлюху, глаза которой расширились от удивления. Я должен был как-то наказать Офелию, чтобы все выглядело по-настоящему.
Я вырвал гвоздь из ее руки и швырнул его через весь подвал. Он ударился о стену и покатился по полу. Я прижал ее к спине и навалился всем весом на руку, обхватив ее за горло. Другой рукой я снимал джинсы.
— Большая ошибка, — сказал я.
Прежде чем она успела запротестовать, я ввел свой член в ее губы. Несмотря на то, что она была так чертовски хороша, я не мог ни минуты наслаждаться ее ртом. Это было наказание. Я двигал бедрами вперед, пока из ее носа не хлынули сопли. Она издала нечеловеческий звук, и я почувствовал, как ее горло сжалось, когда она задыхалась. Я держал член в ней, пока ее грудь не начала вздыматься. Я вытащил его как раз вовремя, и она повернула голову, чтобы ее вырвало. Ее глаза заслезились, и по лицу потекли жирные слезы, когда она закашлялась. Я дал ей немного перевести дух, а затем заставил ее опуститься и повторил все сначала, заставляя ее принимать каждый дюйм меня, пока ее живот не вздулся и она не испустила желчь.
— Пошла ты сучка, — прорычал я, снова проникая в ее рот. Ее зубы скребли мой член, пока она задыхалась. Она была вся в поту и слезах, когда я вытащил член из ее рта в последний раз. Я отстранился и подошел к тарелке на стене. Я покопался в кармане, достал ключ и отстегнул замок от якоря. Затем я снял с ее лодыжки кандалы. Задыхаясь, она не шевелилась, пока я обматывал цепь вокруг ее шеи и фиксировал ее.
— Пожалуйста, — взмолилась она.
— Поздно умолять. — Я взял ее за хвост цепи и потащил к лестнице. Она ухватилась за металлические звенья, чтобы они не впились ей в шею, и я захлопнул дверь подвала, вытащив ее на главный этаж.
Глаза Гуннира метнулись ко мне.
— Что, черт возьми, произошло? — Спросил он.
Я подвел Офелию к его ногам и толкнул ее на пол.
— Она снова пыталась меня убить, — сказал я, указывая на прореху в штанах. — Пыталась проткнуть меня чертовым гвоздем. — При свете я увидел синяк, который, словно бабочка, расползся по ее щекам. Гнев на ее лице улетучился, а тело дрожало от страха.
Глаза Гуннира перескочили на мои.
— Я же говорил тебе, — резко повысил я голос. — Их не надо держать вместе. Я не могу постоянно беспокоиться о том, что меня убьют в моем собственном проклятом доме.
— Тогда что ты хочешь, чтобы мы сделали? — Спросил Гуннир. — Я помню, что сказал, что мы не должны их разлучать, но я не думаю, что есть другой выход.
Я остановился и на мгновение задумался, хотя уже знал, что мне нужно сказать. Это должна была быть идея Гуннира, и так оно и было, но я должен был притвориться, что обдумываю ее.
— Я могу пока повесить ее на крючок в своей комнате. Сучки не смогут разговаривать, если будут находиться на разных этажах.
— Ты все портишь! — Закричал Гуннир на Офелию, хлопнув кулаком по столу. Она вздрогнула от его слов. — Гребаная шлюха.
Я потащил Офелию в свою комнату и закрыл за нами дверь. Я отодвинул прикроватную тумбочку и приковал ее к креплению на полу. Она прижалась к стене, как испуганный зверек, ее губы все еще были красными и пухлыми от моего нападения. Я сел на кровать и вытер пот со лба.
— Это было чертовски слишком, — прошептал я ей, потирая зияющую прореху на штанах.
Ее глаза поднялись и встретились с моими.
— Это было недостаточно слишком.
Я покачал головой.
— Ты ведь это серьезно, да?
— Каждый удар.
— Ну вот, ты и выбралась из гребаного подвала.
Ее глаза опустились на пол, и она обхватила руками колени.
Мой план сработал, но надолго ли? Что я вообще буду делать с ней в своей спальне? Я знал, что хочу сделать. В конце концов, она все еще была пленницей, и с ней нужно было обращаться как с пленницей.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ОФЕЛИЯ
Алекс запер меня в своей спальне. Хотя это было лучше, чем подвал, но в некотором смысле даже хуже. Торчать с ним в одной комнате казалось не самой лучшей идеей. Я была бы в его распоряжении 24/7, чтобы он использовал меня по своему усмотрению. Это избавляло меня от необходимости оставаться наедине с Гунниром, но было ли это намного лучше?
Я оглядела старую спальню, но не нашла ничего, что могло бы привлечь мое внимание. В центре комнаты стояла полноразмерная кровать с ржавым металлическим каркасом. Комод прижимался к стене, наполовину закрывая небольшой шкаф со сломанной дверцей. Прикроватная тумбочка покачивалась на неровных ножках у стены. И, конечно же, я, новая центральная фигура.
Несмотря на то, что в его комнате не пахло мочой, сексом и запахом тела, здесь не было ни патрубка, чтобы подмыться, ни ведра, чтобы сходить в туалет. Я держала свой мочевой пузырь до тех пор, пока он не запульсировал, потому что у меня не было другого выбора. Я была вынуждена ждать, пока Алекс вернется в комнату и освободит меня от якоря, чтобы я могла пописать.