Он уничтожил все.
Я поднял дробовик, пытаясь сфокусировать свое затуманенное зрение на четком изображении. Я знал, что должен сделать, и не только ради Офелии.
Это было ради меня.
Ради моей матери.
Ради всех нас.
— Гуннир! — Закричал я. Он поднял голову, с его губ сорвался густой стон. Прежде чем он успел повернуться, прежде чем я увидел его лицо и передумал, я нажал на курок.
Верхняя часть его головы взорвалась красной струей. Его ноги подкосились под ним, и он с грохотом упал на пол. Крик Офелии пронзил меня насквозь. Она откинулась на спинку кровати и, ударившись спиной об изголовье, продолжала кричать. Кровь и мозговое вещество окрасили ее кожу.
Я прислонился к деревянному комоду Гуннира, пытаясь сориентироваться. Хлюпанье кровоточащей головы, крики Офелии и эхо выстрела создавали тошнотворную смесь звуков, которые продолжали звучать в моей голове еще долго после их прекращения. Я заставил себя собраться с силами ради Офелии. Дробовик выскользнул у меня из рук и грохнулся об пол, а я подошел к ней. Она плакала, ее щеки пылали красным от того, что он зажимал ей рот. Она выглядела такой чертовски разбитой. Я обхватил ее руками и прижал к груди.
Теперь мне предстояло сделать нечто более сложное, чем покончить с жизнью брата. Я должен был освободить Офелию и сделать так, чтобы никто и никогда больше не причинил ей вреда. Я должен был уничтожить последнего монстра.
Себя.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ОФЕЛИЯ
Меня захлестнул вихрь эмоций, каждое чувство сменялось другим, и я не могла от них оторваться. В ушах продолжало звенеть от выстрела. Грубая хватка Гуннира запечатлелась на моей плоти, как будто он все еще держал руку на моих внутренних сторонах бедер, когда раздвигал мои ноги. Я была рада, что дьявол мертв, но в то же время с ужасом думала о том, как это отразится на Алексе. Он забрал жизнь своего брата ради меня, но я не была уверена, сделал ли он это, чтобы спасти меня или чтобы оставить меня себе. Это странное семейное соперничество казалось глубоким порождением.
Я оттолкнулась от его груди и посмотрела ему в глаза. Сдержит ли он свое обещание? Откроет ли он для меня ворота? Ответ я получу довольно скоро.
— Давай приведем тебя в порядок, — сказал он. Он отстранился от меня и повернулся, чтобы выйти из комнаты. Темный комок крови прилип к его волосам на затылке.
— Алекс, у тебя кровь, — сказала я. — Что он с тобой сделал?
Он остановился в дверном проеме и схватился рукой за раму. Он не повернулся ко мне лицом, пока говорил.
— Сейчас это не имеет значения. Пойдем. Я приготовлю тебе ванну.
Внутренняя поверхность бедер дрожала, когда я поднялась на ноги. Я напрягла мышцы, пытаясь свести ноги вместе, в то время как Гуннир пытался их разорвать. Когда он вошел в спальню Алекса с безумным взглядом маленьких глаз, я поняла, что меня ждет. Он попытался затащить меня в свою комнату на цепи, но я вцепилась в ножку кровати и не отпускала. Тогда он взвалил меня на плечо, отнес в свою комнату и...
И я не могла думать об остальном. Он не добрался до меня, но это было слишком близко.
Направляясь в коридор, я остановилась у изножья кровати и бросила взгляд на ноги Гуннира. Мне не хотелось смотреть, но я должна была. Я должна была знать, что он больше никогда не причинит вреда ни мне, ни кому-либо другому. Мой взгляд остановился на заднем кармане его комбинезона. Что-то светлое выглядывало оттуда. Что-то светлое…
Я перешагнула через кровавый след на деревянном полу и опустилась на колени рядом с его ногами, моя рука дрожала, когда я приблизилась к сувениру, спрятанному в кармане. Когда я вытащила его и поняла, что это такое, на глаза навернулись слезы. Это были волосы, около трех дюймов, неровно подстриженные, перевязанные по центру резинкой. Волосы Сэм. Трофей для ее убийцы.
Я прижала их к груди и извинилась перед девушкой, которую мы не успели спасти.
— Ты идешь? — Алекс позвал из ванной.
Я встала, прошла в ванную и положила волосы в руку Алексу.
— Ты можешь похоронить это вместе с телом Сэм? Я не хочу, чтобы это осталось с твоим братом. Он не заслуживает того, чтобы отнимать у нее больше, чем уже отнял.
Алекс поднялся на ноги.
— Он... не похоронил ее, О.
Я кивнула. Конечно, не похоронил. Погребение было бы слишком цивилизованным для такого человека, как он. — Тогда ты можешь похоронить это?
Он положил волосы в карман и вышел из ванной. Впервые с тех пор, как я попала в ад, мне позволили уединиться. Это было многообещающее начало, но я не хотела на это надеяться. В конце концов, на моей шее все еще висела цепь.
Я покопалась в шкафчике слева от раковины, нашла тряпку и вытерла ею пунцовые брызги с кожи, прежде чем залезть в ванну. Теплая ванна и без крови Гуннира была бы достаточно хороша. Я перешагнула через край ванны и погрузилась в воду, проводя пальцами по ее поверхности. Когда мне надоело стирать воспоминания с кожи, я положила голову на колени и задумалась о том, сколько раз я оказывалась в этой ванной после какого-нибудь ужасного происшествия. В некоторых из этих кошмаров Алекс был ключевой фигурой.
Когда это изменилось?
И что еще важнее, когда изменилась я?
Перемены были постепенными, как движение солнца по небосводу, незаметными в данный момент, но все равно неоспоримыми. Я прошла путь от желания покончить с его жизнью до желания не видеть жизни, в которой не было бы его.
Алекс вернулся с полотенцем и сменной одеждой.
— Эй, — сказал он, садясь на унитаз рядом с ванной. Он протянул руку и погладил меня по спине, от чего по моим конечностям пробежала дрожь. — Мне жаль. — Его рука легла на затылок, и он поморщился.
— Ты в порядке? — Спросила я.
— Не беспокойся обо мне, — сказал он, убирая руку с головы и садясь выше. — Я бы принял на себя больше побоев, если бы думал, что это может спасти тебя от него.
— Зачем ты это сделал? — Спросила я, сверкнув на него глазами.
— Что ты имеешь в виду?
Я не могла смотреть на него, чтобы не давить на него, поэтому сосредоточилась на воде.
— Зачем ты его убил?
Алекс усмехнулся.
— Потому что он прикасался к тебе. Я должен был спасти тебя от него.
Если бы это было правдой, если бы он действительно хотел уберечь меня, он мог бы отпустить меня. Вместо этого он пытался спасти всех. Но когда ему пришлось сделать выбор, он выбрал меня.
Почему?
Я притянула колени ближе к себе.
— Кто я для тебя, Алекс?
Он покачал головой.
— Понятия не имею.
— Когда ты поймешь?
— У меня нет способа узнать. Как я могу говорить, что хочу быть с тобой или люблю тебя, если я ни черта не понимаю, что это значит? Любовь всегда причиняла боль, и я не хочу любить тебя, если это означает, что я причиню тебе больше боли, чем уже причинил. — Он посидел немного молча, потом достал что-то из кармана и наклонился ко мне. Его руки взялись за цепочку, и звонкий щелчок открывающегося замка прозвучал для моих ушей как пушечный выстрел. Когда он отстранился, мое тело покинуло не только тяжесть цепи. Я подняла глаза на него, и он вытер слезу, скатившуюся по его щеке. — Теперь ты свободна, О. Входная дверь открыта, как я и обещал. — Прежде чем я успела ответить, он положил свежее белье на унитаз, вышел из ванной и закрыл за собой дверь.