Хотя мы не находились рядом с домом, металл грузовика впитал в себя жар пожара, и он обжигал заднюю поверхность моих бедер, когда он трахал меня. Я смотрела, как пламя тянется к небу, с шипением поглощая старый дерьмовый фермерский дом и все его дерьмовые секреты.
Секреты, толкающиеся внутри меня.
— Алекс, остановись, — сказала я, и воспоминания закричали, как огонь нерешительности, опаляя мою душу.
Он остановился, поднял мой подбородок, чтобы мои глаза встретились с его глазами, и покачал головой.
— Нет, О. Ты моя, ты всегда будешь моей, и мне нужно обладать твоей идеальной киской. Мне нужно завоевать тебя за пределами этого дома, потому что теперь ты мой дом. Он вошел в меня с такой силой, что у меня перехватило дыхание, а потом схватился за капот грузовика, чтобы трахать меня сильнее. Так, как ему нужно было трахать меня.
Я снова смотрела на пламя, и внутри меня разгорался другой огонь. Глубоко в моем нутре. Я обхватила его за шею и расплавилась в нем. Я позволила ему взять мое тело. Я позволила ему владеть мной, как он хотел, и начала принимать и почти наслаждаться этим владением.
Трение терлось между ног, и огонь лизал мои внутренности, очищая меня от ада, который жил во мне столько, сколько я себя помнила. Всю боль, обиду и издевательства, которые терзали меня задолго до того, как Алекс и его брат забрали меня. Это было похоже на контролируемый ожог внутри меня, уничтожающий поврежденную землю моей души и оставляющий после себя здоровый рост.
Я обхватила его, притянула его рот к своему и наполнила его своим наслаждением. Его ногти впились в заднюю поверхность моего бедра, когда мои спазмы привлекли его самого.
— Пойдем со мной, — стонала я ему в рот.
Он так и сделал, и это было чертовски приятно. Пот покрывал его грудь и пропитывал мою рубашку без рукавов, когда он прижимался ко мне, но мне было все равно. Мы купались в жаре и тлели на фоне грузовика.
Когда он убедился, что я снова могу стоять на ногах, он поднял треники. Я оперлась руками о его плечи и влезла в них, не потрудившись убрать беспорядок между ног.
Он еще раз окинул дом взглядом и повернулся ко мне.
— Ты готова уехать отсюда?
— Определенно, — кивнула я. — А ты?
Он неопределенно пожал плечами.
— На самом деле у меня нет выбора. Я только что сжег свой дом. — Сказал он с хитрой ухмылкой.
У меня мелькнула мысль.
— А как же твои соседи? Что, если они позвонят в полицию? Кто-нибудь пойдет тебя искать?
Алекс покачал головой.
— Нет, мы находимся далеко от всех остальных. Раньше здесь была свиноферма, и к ней примыкает участок земли. Окружающие земли принадлежат фермерам с гораздо большими площадями, чем у нас, так что это не должно привлекать внимания. Люди в округе держатся особняком. Некоторые из них иногда приносят молоко и яйца, но я могу заскочить к ним и придумать что-нибудь, прежде чем они снова появятся. Скажу им, что мы планируем вернуть лесу землю, чтобы у нас было больше охотничьих угодий, или что-нибудь в этом роде.
Почему тебя это волнует? Спросила я себя. Если бы за этот трюк его посадили в тюрьму, одной моральной дилеммой стало бы меньше. И все же мне было не все равно, и я не знала, как остановиться.
Он бросил мне ключи, я поймала их и забралась в машину. Пока мы отъезжали от пожарища, у меня в голове крутилась одна мысль: свобода - странное чувство. Еще более странно было находиться рядом с Алексом без цепи на шее и без угрозы, что Гуннир будет дышать мне в затылок. Когда он смотрел в окно со стороны пассажира, я подумала, не кажется ли ему, что моя версия свободы похожа на плен. Он был готов умереть в этом доме, так на что же может быть похожа жизнь такого человека, как он?
Мы ехали по выбоинам на улице, а я гнала от себя мысли о том, что может быть. Он направил меня к закусочной, так как я не знала этих дорог. Как только мили остались позади и появилась закусочная, я снова оказалась на знакомой территории. Мой дом находился в нескольких минутах ходьбы от закусочной, по извилистой улочке, которая исчезала в густой стене деревьев. Чаще всего я ходила пешком, потому что мне нравились тишина и покой этой прогулки, но я не была уверена, что когда-нибудь снова выйду на улицу одна, особенно ночью. Я слишком боялась, что меня схватят и вернут в адское пламя. Я бы боялась появления еще одного монстра, такого как Гуннир.
При одной мысли о нем меня пробирала дрожь. Я все еще боролась с воспоминаниями о том, что произошло. Когда отец что-то делал, я исчезала в своих мыслях, обычно в парке, сидя под ярким теплым солнцем. Вместо его рук я чувствовала жар солнца. Я слышал щебетание птиц вместо его ворчания и стонов. Вместо его веса, вдавливающего меня в матрас, я чувствовала, как трава колюче бьется о мои бедра. Я так старалась жить в том парке, когда Гуннир был надо мной, но он держал меня в ловушке момента, заставляя чувствовать каждое нежеланное прикосновение. Потом в комнату вошел Алекс, истекающий кровью и вооруженный, и он сделал то, что я не смогла. Он спас меня.
Когда мы проезжали мимо закусочной, я начала обдумывать, куда мы направляемся. Из одного адского дома в другой. Знакомые места не облегчали задачу. Я все думала, не войдем ли мы в дом и не найдем ли там моего папу мертвым, вечно вне сознания на этом побитом кресле. Я молилась, чтобы алкоголь убил его, но, если мне повезет, он все еще будет жив и будет ждать, чтобы наброситься на меня, как он всегда делал.
У меня задрожали губы.
— Ты в порядке? — Спросил Алекс, когда я остановилась на подъездной дорожке.
Не ответив ему, я выпрыгнула из машины и достала деньги из тайника. Я пересчитала их и порадовалась, что все на месте. Я положила их обратно в жестяную коробку и спрятала ее под сиденье, как только снова села за руль.
— Куда нам ехать? — Спросила я.
— Разве мы уже не здесь? — Он огляделся. — Это ведь твое место, верно?
— Нам не обязательно туда идти. Мы можем...
Он схватил меня за руку.
— Да, мы можем. Ты спасла меня из ада, и пришло время отплатить тебе за это. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Поехали к дому.
Он не оставил места для споров. Я включила передачу, и машина с грохотом покатилась по подъездной дорожке, усеянной выбоинами, которые я так и не научилась объезжать. Я много чего не умела, но подумала, что могу с Алексом. Я понятия не имела, что делаю со своим похитителем. Везу его в свой дом - место, которое казалось мне ничуть не безопаснее, чем его.
Когда показался дом, у меня пересохло во рту. Что, черт возьми, я скажу отцу? Как объяснить, где я была и почему привела незнакомца в его убежище? Место, которое большую часть моей жизни было адом. Место, которое преследовало меня и причиняло боль разными способами.
Я выключила зажигание, и древний двигатель с шипением заглох, оставив нас в тишине. Глаза Алекса оглядывали участок с мальчишеским любопытством, которое почти заставило меня улыбнуться. Хотя я не была уверена, что именно он разглядывает. В моем старом доме не было ничего особенного. Разрушающийся бетон и несовпадающий сайдинг свидетельствовали о его возрасте и состоянии. Траву не косили с тех пор, как меня не стало, и летнее солнце хорошо ее подкармливало. Его дом был ненамного лучше, но я все равно почувствовала, как румянец смущения закрадывается в мои щеки.