Она последовала за мной, загнав меня в угол прямо перед входной дверью.
Я повернулся и обхватил ее за плечи.
— А как же все то, что я с тобой сделал? Как ты можешь вести себя так, будто я не устраивал тебе ад?
По ее щеке потекла слеза и капнула на мою руку.
— Пожалуйста, не проси меня объяснять, почему и как я простила все, что ты сделал. У меня нет ответов!
Она стряхнула мои руки и шагнула ко мне, только чтобы нанести удар в грудь. Это было больно, но я заслуживал того, чтобы почувствовать ее боль. Вообще-то, всю. Но как бы сильно ни разгорался ее гнев, она никогда не сможет причинить мне такую боль, какую причинил ей я.
— Пошел ты на хрен, что стал источником моей боли и моего комфорта! — Кричала она. — К черту тебя за то, что ты стал мне другом, а не врагом! Я ненавижу тебя за то, что ты не убил своего брата раньше. Ненавижу за то, что ты готов бросить меня! Пошел ты!
— Пожалуйста...
— Нет! Я еще не закончила. — Она издала первобытный крик и впечатала кулак мне в живот, вытеснив воздух из легких.
Я наклонился, чтобы перевести дыхание. Злость стянула кожу, но я не стал обижать Офелию за то, что она меня ударила. Она сама во всем разберется. Она была сильнее всех, кого я знал, включая меня самого.
Она резко вдохнула.
— Я ненавижу тебя за то, что ты заставил меня влюбиться в тебя. Ненавижу за то, что от одной мысли о жизни без тебя мне становится чертовски плохо, потому что все должно быть наоборот. Я должна быть рада, что ты хочешь уйти! — Она остановилась, чтобы перевести дух, и я не стал прерывать ее тираду. Я хотел, чтобы она все высказала, как бы больно ни было. — Если ты выйдешь за дверь, ты заберешь единственную часть меня, которая что-то чувствует. Разве ты недостаточно отнял у меня?
Она попыталась отвернуться, но я взял ее за подбородок и заставил посмотреть на меня.
— Ты действительно думаешь, что я хочу уйти? Нет, но тебе будет лучше без меня и болезненных воспоминаний между нами. Я так чертовски сильно хочу, чтобы ты осталась моей. Я абсолютно неистово этого хочу. Я готов отпустить тебя, потому что это значит освободить тебя от всей той боли, которую я тебе причинил. Но по какой-то гребаной причине ты хочешь остаться моей.
Ее нижняя губа дрогнула под моей рукой. Ей нужно было понять, о чем она просит.
Я сделал шаг вперед, заставив ее отступить назад, пока она не уперлась в стену.
— Будь осторожна в своих просьбах, О. Ты уверена, что хочешь, чтобы я остался? Если ты скажешь нет, я навсегда уйду из твоей жизни. Тебе больше не придется беспокоиться о том, что я поджидаю тебя в тени. Но если ты скажешь да, то согласишься со всем, что я есть.
— Я говорю да, — прошептала она.
Моя рука поднялась к ее горлу, и с ее губ сорвался хрип. Я вдыхал этот звук, вдыхая его в свои легкие. Это было так знакомо и неправильно, но я все еще был как собака Павлова. Я все еще был приучен пускать слюну каждый раз, когда слышал этот звук.
— Этот звук все еще доносится до моего члена, — прорычал я в ее губы. — Тебя это пугает?
Она покачала головой.
— Уже нет.
— Ты всегда должна немного бояться меня. Я же все-таки Бруггар.
Она посмотрела мне в глаза, и я больше не видел там страха. Я увидел желание и потребность. Я никогда не думал, что она захочет быть со мной, как только снова почувствует вкус свободы. Такая красивая девушка, как она, могла получить любого, кого захочет, но она выбрала демона, который таился в ее кошмарах. Демона, который стал ее кошмаром. Она каким-то образом накинула на меня плащ и решила, что я спас ее от того ужаса, в который вверг ее.
Мое сердце колотилось о грудную клетку, не в силах осознать происходящее.
— Я знаю, это трудно понять, — сказала она, — и я не буду притворяться, что ты не сломал меня, но ты также тот, кто снова собрал меня воедино. Теперь ты - клей, удерживающий все эти кусочки на месте.
Я ухмыльнулся ее словам.
— Для меня это безумие, потому что ты тоже сломала меня. Разорвала меня на части и позволила свету пробиться сквозь трещины. Но ты не просто собрала меня обратно. Ты все переделала, прежде чем сделать это.
— Вот почему я не боюсь тебя. Даже если ты возьмешь меня, как раньше, мне не будет так больно, как раньше.
Моя рука опустилась с ее горла и легла на грудь. Я чувствовал биение ее сердца под кончиками пальцев, спокойное и ровное. Я вдыхал ее запах.
— Помнишь, как я заставил тебя кончить? — Прошептал я ей на ухо.
Она кивнула.
— Мне понравилось, как ты боролась с наслаждением, пока не перестала, и я понял, как мне нравится доставлять тебе удовольствие. Мне нравилось, как ты доставляла мне удовольствие. Как оно очеловечивает меня. — Я убрал волосы с ее лба. — Я не знаю, как стать тем, кем я тебе нужен, но я готов попробовать, если ты мне кое-что пообещаешь.
— Что? — Спросила она.
— Если у меня ничего не получится, если я не смогу быть хорошим для тебя, ты заставишь меня уйти, хорошо? — Я положил горячую руку ей на щеку. — Обещай, что заставишь меня уйти.
— Обещаю, — прошептала она.
— Это не значит, что я буду трахать тебя нежно. Я все еще я. Я все еще эгоист, особенно когда дело касается твоего тела. Но если ты скажешь нет, Офелия, я сделаю все возможное, чтобы остановиться. — Я прикусил ее нижнюю губу, опустив переднюю часть ее халата и обхватив ее грудь. Она застонала мне в рот, и этот звук заставил меня запульсировать. Я стянул с нее шорты и поцеловал ее, освобождая свой член. Никогда еще я так не хотел оказаться внутри нее. Никогда не хотел так сильно ощутить рай.
— Алекс, — прошептала она, когда мои губы коснулись ее шеи.
Я приподнял ее бедро и на мгновение застыл, вспомнив, как в последний раз трахал ее вот так, и какой ужас пришел вслед за наслаждением. У нас обоих были воспоминания, которые будут мучить нас вечно. Но мы также нашли спасение от своих мучений.
Друг в друге.
— Я люблю тебя, Офелия, и я не позволю любви причинить тебе боль на этот раз.
Она обхватила меня руками и впилась ногтями в мою спину, пока я трахал ее.
— Я люблю тебя, Алекс, — прошептала она мне на ухо.
Я остановился и посмотрел ей в глаза.
— Скажи мне это еще раз.
— Я люблю тебя.
Я обхватил рукой ее шею и толкался в нее, пока не встретил ее оргазм. Этого было недостаточно. Я не мог войти достаточно глубоко. Я потащил ее на кухню и перегнул через стол, обхватив ее бедра, чтобы дать мне больше контроля над ее совершенным телом. Я навалился на нее всем весом и толкнулся в нее, проникая так глубоко, как только мог. Она стонала, когда я брал ее таким знакомым и в то же время чужим способом. Знакомым, потому что это была она, но чужим, потому что все было свободно. Ее решение трахаться со мной. Мое решение остаться. Впервые у меня был выбор, и я знал, что и у нее он был таким же. Каким-то образом она нашла свободу в неволе, а я нашел свою в ней.
ЭПИЛОГ
АЛЕКСЗАНДЕР
Поначалу свобода давалась мне с трудом. Такие простые вещи, как утренний кофе или пробуждение рядом с раскованной женщиной, вызывали у меня тревогу. Это казалось странным. Это было неправильно. Я не знал, что делать с собой, когда у меня есть выбор, что делать. Офелия помогала, как могла, и я учился жить.