— Книжки?
Он вопросительно посмотрел на Линнет поверх головы Кэсси, и она нервно ответила:
— Это мои старые детские книги. Я думала, что Кэсси они понравятся. «Винни-Пух» и еще некоторые.
С минуту она ощущала тяжесть его осуждения. Затем он сказал:
— Очень хорошо, но впредь я хотел бы, чтобы вы спрашивали меня, или, в мое отсутствие, синьору Фредди о том, что читать ребенку.
Это был выговор, спокойно вынесенный, и Линнет чувствовала, что ее лицо опять залилось краской.
О книгах она подумала в последнюю минуту, но была рада тому, что взяла их, когда увидела, как беден здесь выбор детских английских книг.
— У Кэсси мало английских книг, — возразила она в свою защиту.
— Да? — на его лице отразилось легкое недовольство, и ей показалось, что она уловила насмешливую нотку в его ответе:
— Я должен был предусмотреть это. Моя жена почти ничего не читала, кроме журналов мод. Мы должны восполнить этот пробел.
Он разговаривал с ней так, как будто она уже дала согласие остаться. Он воспринимал это как должное, ему и в голову не приходило, что что-то в мире может происходить вразрез с его желаниями. Теоретически она могла уехать, но Линнет чувствовала, что ее покинули воля и способность действовать. Ее растущая привязанность к Кэсси, очарование Венеции и «Кафавориты» поймали ее в свои сети — и он знал, что так и будет, будь он проклят!
Этим вечером, после того, как Кэсси отправилась спать, Линнет ужинала с Максом и Диной в официальной гостиной, высокие окна которой выходили на канал. Снаружи свет люстр из освещенных окон отражался в покачивающейся серебристой воде. Внутри в свете серебряных канделябров сияло полированное дерево, мерцало чудесное венецианское стекло, которое казалось слишком драгоценным, чтобы им пользоваться, сверкала серебряная посуда.
Макс выглядел неотразимо в своем темно-голубом бархатном пиджаке, как всегда безукоризненно сшитом, манжеты его белой батистовой рубашки лишь слегка выглядывали из рукавов на запястьях. В нем были идеально смешаны черты его многочисленных предков. Глаза, возможно, были унаследованы от австрияков, но без ошибки можно было сказать, что чувственный изгиб губ, выразительные руки были чисто итальянскими.
Она не могла не рассматривать его тайком, надеясь, что он этого не заметит. Он наливал предобеденные аперитивы, и каким-то образом почувствовал ее осторожный оценивающий взгляд.
— Вы тоже очаровательны сегодня, — заметил он с приведшей Линнет в ярость доверительной усмешкой.
Он намекал, что она рассматривает его с восхищением, тем самым утверждая, что ни одна женщина не может устоять перед ним. Говорить вслух о ее предполагаемом восхищении было нечестно, это было рассчитано на то, чтобы привести ее в замешательство.
— Я просто думала о том, как бы вы выглядели на сцене приема в «Травиате», — пояснила она, совершенно забыв о том, что каждый раз, когда она пыталась одержать над ним верх, он преуспевал в этом значительно лучше.
Он слегка рассмеялся.
— Для того чтобы сыграть Виолетту, вы должны быть несколько старше. По-моему, суть там в том, что молодой человек увлекается опытной женщиной старше его. Я могу скорее представить вас в роли Мими в «Богеме» — молодой, невинной и одинокой в безнравственном городе.
Сжав пальцы в кулаки, Линнет боролась с желанием отомстить, которое она не знала, как лучше выразить.
— Я не так неопытна и беззащитна, как вам кажется! — отпарировала она тихим, но полным ярости голосом.
— Нет, я уверен, что у певчей птички острые коготки, — ласково возразил он. — Я говорю только о внешности. И, как я уже сказал, вы очень привлекательны сегодня.
Он уже дважды сообщил ей, что считает ее наивной, а затем тем же тоном отпустил ей комплимент. Может быть, именно эта искусная тактика покоряла женщин, и Джоанну в том числе? Но зачем терять время с ней? Или он просто не может удержаться — может быть, он делает это неосознанно, автоматически, словно подчиняясь рефлексу?
— Вы, кажется, говорили об опере? — спросила Дина, возвращаясь от двери, где беседовала с Джанни по какому-то поводу. Линнет знала, что Дина любила оперу. За последние две недели они несколько раз с интересом обсуждали эту тему.
— Линнет, скажите, пожалуйста, какую партию вам хотелось бы спеть?
Линнет овладел демон отрицания, она была готова все делать назло. Долгим взглядом из-под опущенных ресниц она посмотрела на Макса.
— Кармен, — сдержанно проговорила она. Он разглядывал ее настойчиво и задумчиво. Было видно, что он едва сдерживал смех, но, надо отдать ему должное, не дал ему вырваться. Он просто посмотрел на Линнет, тоненькую и воздушную, в шелковом зеленом платье и с высоко зачесанными бледно-золотыми волосами. Отблески пламени свечи играли на ее полупрозрачной коже англичанки и отражались в опалово-серых глазах.