– Завтра, – предложил он. – В полдень. Пусть всё решит последнее сражение. Или я возьму Джахи, или больше не появлюсь в твоих землях.
Музаффар в упор посмотрел на тёмного беса. О подлости и коварстве злейшего врага ходили легенды.
– Что ты задумал, Боуло?
На некоторое время тот сузил глаза, явно что-то прикидывая. Ожидание чуть затянулось. Наконец в глубине зрачков Демоноподобного дрогнули огни безумия.
– Что бы я не задумал, Музаффар, шансов у тебя будет немного. И моя смерть сегодня не даст тебе ничего.
– Ты прав, ничего. – Ато́н отвернулся, упёр руки в бока и с прищуром посмотрел на солнце. – Разве я не пытался по-другому? – произнёс он разочарованно. – Сколько раз я вызывал тебя на разговор, и что приносили от тебя вестовые? Даже сюда ты приехал не за тем, за чем звал. И вот теперь ты хочешь договориться.
– Подумай, царь, – проговорил тот. Между пальцами, зажимающими раненый бок, не переставая сочились багровые ручейки. – Нас больше, а твои воины устали. За границей Харахти стоят легионы тёмных.
Атон обернулся:
– Ты им веришь?
– По-твоему, я выжил из ума? Коварство однодневных друзей известно.
– Друзей?! – Музаффар расхохотался. – Это так вы называете друг друга? Боуло, в мире хищников не бывает друзей. Это стая, где добивают упавшего.
– Значит, ты понимаешь.
Они прямо посмотрели друг на друга.
– Значит, по-другому никак, – заключил Музаффар.
Он размышлял недолго. Смахнув с ладони окровавленную кашицу, вытер руку о схенти[24] и расправил плечи, поблёскивающие от приставших песчинок. Боуло замер в ожидании ответа.
– Завтра, – решительно произнёс Музаффар, подтверждая согласие, и свистнул коня. Тот, заслышав хозяина, с тихим ржанием встрепенулся, немедленно подбежал и остановился рядом. – В полдень. И пусть всё решит последнее сражение.
Правитель вскочил в седло, стегнул жеребца и умчался в стан своей армии.
____________________
[24] Схенти – набедренная повязка древних египтян (здесь приводится только для представления).
Глава 42
Солнце готовилось опуститься в фиолетовую бездну за краем земли. Умирающие лучи перекатами ползли по рыжим холмам и вытягивали из укрытий тени. Лагерь притих. Настроение правителя передалось каждому воину. В тишине изредка всхрапывал чей-нибудь конь, да налетающий ветер с хлопаньем трепал полотна шатров.
Музаффар в задумчивости сидел у костра. Чуткий слух улавливал тревожный бой далёкого барабана. В этом бое звучали отголоски гроз и песчаных бурь. Он перекликался с голосом земли, с её дыханием и размеренным пульсом.
Внезапно под ногой ато́на вздрогнула твердь. Взметнувшийся песок припылил носок сапога. Правитель опустил голову, прислушался. Из глубин под пустыней дошёл новый толчок, заставив волноваться привязанных лошадей. Из шатров высунулись обеспокоенные воины.
Новый удар сотряс пустыню. Дрожь волнами разбежалась по равнине и вскоре утихла.
Музаффар вскочил на ноги. В груди тревожно забилось сердце.
– Что происходит? – со всех сторон раздавались взбудораженные голоса.
К правителю приблизился подручный.
– Я слышал странное, Музаффар.
Не сводя глаз с утихшей равнины, правитель спросил:
– Что же ты слышал?
– Будто бы Демоноподобный собирается обратиться к тёмному богу.
Вот как!
В памяти царя прозвучало предупреждение Боуло: «Что бы я не задумал, Музаффар, шансов у тебя будет немного». Слова Аббаса целиком подтверждали ответ главного беса.
Какое-то время первый ато́н постоял в раздумье. Затем молча оставил друга и отправился на возвышенность.
До горизонта убегало море пустыни. Только оно перестало быть жёлтым. Всю равнину, на сколько хватало глаз, заполнили людские реки. Сизая даль до границы земли и неба мерцала оранжевой россыпью костров. Тёмные легионы наконец сдвинулись с места, чтобы слиться с армией Боуло. Не переставая прибывать из-за холмов, неисчислимые отряды стягивались к назначенной битве.
Музаффар посмотрел на свою армию, и плечи его враз опустились. Нет, ато́ны никогда не были слабыми. Один его воин стоил десятка врагов. Но по сравнению с тьмой Демоноподобного, их поредевшие ряды выглядели совсем малочисленными.
Что-то он не учёл.
В душу змеёй ввернулась тревога.
Первый ато́н поднял взгляд выше. Туда, где в дымке предвечернего сумрака едва заметно светлели стены родной Джахи. Впервые она показалась ему такой открытой и беззащитной. Всё от того, что её окружили орды алчущих завистливых бесов, заживо гниющих от собственной озлобленности и объединённые ненавистью к сильному светлому миру.