– Всепожирающая саранча, – произнёс он с презрением.
Последний луч солнца отразился в сияющем венце храма, и светило оставило землю.
С переходом на ночную сторону что-то изменилось. Царь ато́нов почувствовал это сразу. Позади, там, где готовилась к бою тёмная армия, раздался устрашающий сиплый скрежет.
Правитель шагнул обратно. Всмотрелся. И, обхватив голову, рухнул коленями в песок. Воины Боуло выправляли крылья и оглашали вечернее небо надрывным озлобленным криком.
«Что бы я не задумал, Музаффар, шансов у тебя будет немного».
Нет. Шансов у них не будет совсем. Они обречены.
Призывать в помощь Тьму – на такое способен лишь тот, кто отдался ей без остатка и носит в собственном сердце.
На деревянных ногах первый ато́н спустился с холма.
– Что с тобой? – вышел навстречу Аббас. Подручный был не на шутку встревожен мрачным видом правителя.
Вдали громыхнули грозовые раскаты, и с затянутого багровым туманом неба упали первые тяжёлые капли. Музаффар обмахнул плечо, подушечки пальцев слегка побелели от разъедающей влаги.
Боуло обратился к Тёмным силам. Что ж, он обратится к Светлым. Что это, если не тот самый момент?
А иначе Áтон не выстоит.
– Отправь гонца домой, пусть готовят город к осаде.
– Мы отступаем? – спросил Аббас с недоверием.
Музаффар покачал головой, не выказав ни единой эмоции.
– Нет. Но завтра решающий день, и нужно быть готовым к чему угодно. – Он хлопнул Аббаса по плечу и со словами: – Проследи, чтобы мне никто не мешал, – вошёл в шатёр и скрылся за пологом.
Горизонт утопал в лиловых сумерках, подкрашенных перьями алого румянца. Он был бы красив, и им можно было бы любоваться. Будь пелена, скрывающая место встречи земли и неба, не пеленой от дымящихся костров воинственно настроенных легионов. Неросфет стояла на террасе. Сжимая руки перед грудью, она нервно мяла ладони и неотрывно смотрела вдаль.
Вести запаздывали.
По террасе прошлась сырая прохлада. Тени на стенах, отбрасываемые танцующим пламенем дворовых чаш, потревожило мягкое дуновение. Неросфет зябко повела плечами и вздрогнула, когда в тишине за спиной кто-то негромко кашлянул.
Царица порывисто обернулась. У дверей стоял Аршухан.
А она и не слышала, когда он вошёл. Смутившись, сказала:
– Ты?
В её голосе жрец уловил ноту разочарования, и собственное сердце царапнула злая боль. Он вышел из полумрака на свет. На лице Неросфет лежала тень глубокой печали. Она опять отвернулась к пустыне и отстранённо сказала:
– После первых успехов нашей армии прошло несколько дней. Где гонцы с вестями?
– Боуло стянул армию с холодных и жарких земель. Наверное, Музаффар не хочет тебя огорчать. И… поэтому молчит.
Неросфет взглянула на Аршухана. В сумраке её глаза беспокойно мерцали.
– Что ты узнал?
Перед ответом он чуть помедлил.
– Ато́нов ждёт большое сражение.
– ?..
– Город велено готовить к осаде.
В истом желании попросить помощи у древнего покровителя потомок великих бомани вошёл в состояние Этерны. Больше он не сомневался, как прежде.
Время замерло, потеряло счёт. Растянулось спиралью и рассеялось золотистым потоком. Лишившись условностей и отодвинув за грань посторонние смыслы, открытый разум избранного ато́на свободно принял высшее знание.
«Заставь Зло убраться в свой мир, – бежали сквозь тьму волны огненной вязи. – И будь осторожен. Порой оно находится так близко, что его трудно заметить. Будь!.. Осторожен!..»
Наследник светлых правителей Ахом покинул состояние Этерны полный решимости. К тому часу лучи предрассветного солнца только-только коснулись песков пустыни.
Равнина замерла в ожидании решающей битвы. Ветер притих. Отдыхала земля, уставшая от ударов копыт и пыла жестоких сражений.
Правитель вышел на свет. Из-за ближайших холмов ветер-сообщник донёс кое-что странное. Слабое лошадиное ржание, надрывное и отчаянное, полное животного ужаса, муки и боли. Похолодев, Музаффар кинулся на затихающий зов. Между холмами две крылатые твари терзали животное, рвали на части и насыщали утробу горячей трепещущей плотью.
Проваливаясь в песок, правитель взобрался на холм и, в гневе сжимая кулаки, замотал головой. Объединённая армия готовила наступление раньше оговоренного часа. Чего ещё было ожидать от презренных шакалов!