Исмин окунула указательный палец в кувшин с медом и потом поднесла ладонь к лицу Арвора, чтобы измазать его губы тягучей янтарной сладостью. Арвор наблюдал молча, лежа на звериной шкуре, обнаженный и горячий после нескольких минут страстной любви, что они позволили себе, осмелев, прямо посреди дня, пока большинство бойцов были в бане, господин — в городе на деловой встрече с кем-то из патеров, а госпожа принимала ведьму-целительницу.
После Исмин наклонилась и поцеловала его, жадно слизывая медовый вкус, скользя языком между его губ, сталкиваясь зубами в горячем порыве.
Арвор тоже окунул палец в мед и провел по тонким бровям возлюбленной, тут же сцеловывая янтарную субстанцию, по мочкам ее ушей, по шее и груди… Исмин выгнула спину, готовая снова предаться любви, отдать всю себя во власть любимого мужчины, но в этот момент в дверь отчаянно заколотили кулаком, и они с Арвором одновременно вскочили, пытаясь прикрыться. Неловким движением локтя Арвор задел кувшин с медом, и тот с грохотом разбился. Содержимое тут же янтарной лужей расползлось по земляному полу.
— Сумасшедшие! Госпожа ищет тебя! — влетевшая в камеру Кера тут же сунула в руки Исмин голубое платье, чтобы та поскорее одевалась. — А тебя ищет хозяин! — рыкнула она в сторону Арвора. — Быстрее, быстрее!
— Что, господин уже вернулся? — Арвор лихорадочно принялся натягивать набедренную повязку. Кера повернулась к нему спиной, чтобы не видеть обнаженного мужского тела.
— Что надо госпоже? — встревожено спросила Исмин.
— У госпожи будет сын, — сообщила ей подруга. — Господин собирается устроить праздник для всех патеров и господ города.
Но с праздником не задалось. О его устройстве даже не успели никому сообщить.
Тем же вечером, когда Кера уже покинула виллу в закрытой повозке, посланной Литием, два охранника вышли во двор закрыть на ночь ворота на дополнительный засов, и вдруг услышали, как кто-то отчаянно ломится внутрь, стуча кулаками и скребя ногтями по ржавому металлу.
— Кто там? — спросил один из мужчин, и его громкий голос разрезал тишину внутреннего двора.
— Впустите, во имя Эрона! Впустите! — раздалось приглушенно с противоположной стороны. — Осенняя лихорадка в городе! Лихорадка!
Охранник отпрянул от ворот:
— Закрываем! Закрываем на все засовы!
Другие охранники тут же ринулись выполнять приказ.
Спустя полчаса ворота были забаррикадированы тремя старыми повозками, вытащенными из сарая, на стене по всей ее длине выставлены часовые, а несколько тайных ходов замурованы. На вилле воцарились хаос и паника, утихомирить которые удалось только господину, который собрал всех бойцов, охранников и рабов во внутреннем дворе и выступил перед ними, стоя на балконе. Его супруга осталась внутри дома, в своих покоях. Ей нельзя было волноваться, тем более что доступ к докторам и ведьме-целительнице был теперь перекрыт на неопределенный срок. С ней осталась Исмин.
— Мы никогда не знаем, придет она в нынешнем году или нет! — громогласно начал свою речь господин Марсилий, и разномастная толпа, тревожно шептавшаяся под балконом, замолчала и обратилась в слух. — Мы никогда не знаем, погибнет ли кто-то из наших родных, друзей, знакомых, или Багровая Смерть обойдет наши семьи стороной! Мы никогда не знаем, излечимся мы или умрем, если случится заболеть! Но одно мы знаем точно: осенняя лихорадка беспощадна, ей все равно — патер ты или последний раб, богат ты или беден! Перед этой бедой мы все равны… И я обещаю защищать вас, пока болезнь не покинет наши края! Никто не выйдет за пределы нашего поместья — и никто не войдет в эти ворота! Помните: у нас достаточно запасов, чтобы продержаться на вилле, не выходя в город, до начала зимы! К тому времени лихорадка закончится. Нам нужно только дождаться зимы и первого снега…
Кто-то из рабов мрачно смотрел в землю, помня, как в прошлые разы лихорадка отбирала у них близких людей, кто-то разразился овациями, поддерживая хозяина, но большинство были покорны и молчаливы. Сроки возможного начала осенней лихорадки в этом году уже прошли — все были уверены, что беда миновала, но вот… Багровая Смерть явилась по их души.
Люди были напуганы. Они косились друг на друга, боясь увидеть в соседях признаки начинающейся болезни — холодный пот, багровые пятна на коже, расширенные зрачки и хриплый кашель, — но пока, кажется, все выглядели здоровыми. Чтобы понять, заразился ли кто-то из присутствующих, когда выходил в город, требовалось до трех дней… Только после этого можно было спокойно выдохнуть и объявить, что на территории поместья заразы нет.
23 глава
Господин Марсилий заболел первым. Уже на следующее утро из его покоев раздался надсадный кашель, мужчина выхаркал прямо на пол комок кровавой слизи и немедленно послал за Кессией, которая однажды сама болела осенней лихорадкой, но смогла излечиться. Считалось, что с тех пор у нее иммунитет, и она лучше всего знает, что делать с коварной болезнью.
— Да хранит тебя Эрон, — прошептала Летта, прежде чем отпустить старшую подругу в господские покои.
— Не переживай так, я вряд ли заболею повторно, это случается редко, — успокоила ее девушка.
И все же, прежде чем пойти к хозяину, Кессия сходила в погреб, набрала для себя кое-каких трав, сделала отвар и выпила его маленькими глотками, а на шею повесила холщовый мешочек с такими же травами, перетертыми предварительно в ступе. Вторую кружку с отваром она понесла господину Марсилию.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она у него, только переступив порог его спальни и еще даже не приблизившись к постели. Мужчина лежал на перинах, исхудавший и ослабевший за прошедшую ночь — болезнь свалила его слишком быстро, — на его влажной побелевшей коже отчетливо выступали багровые пятна. Пол возле кровати был заблеван кровавыми кляксами. Как бы ни было противно Кессии, она покорно приблизилась, чтобы помочь господину сесть, и дала ему в руки кружку со снадобьем. — Пейте, это придаст вам немного сил…
— Не думаю, что мне что-то поможет, — сорванным голосом пробормотал господин Марсилий, но кружку взял и, обхватив ее дрожащими потными пальцами, тут же принялся жадно пить.
— Вы должны поправиться, — назидательно сказала Кессия, которая не теряла силу духа даже в самых дурных ситуациях. — У вас скоро родится сын. Сын должен знать своего отца, а отец должен видеть, как растет его сын.
Хозяин перебил рабыню:
— Как Мариса? Она здорова?
— Вам незачем переживать о госпоже, она в полном порядке, и о ней заботится Исмин, — Кессия кивнула.
— Исмин? — Марсилий нахмурился. — Она славная девочка, я ей доверяю… Но она вчера выходила в город, как и я, вдруг она тоже заразилась и вот-вот сляжет в постель?
— Когда сляжет — тогда и будем думать, — рассудительно заметила Кессия. — А пока мне нужно, чтобы вы помогли мне снять с вас одежду… Я хочу обтереть вас. А потом принесу завтрак… Летта приготовила отличную яичную запеканку и салат со свежими овощами.
Исмин не слегла ни в этот день, ни на следующий, ни еще через день. Было похоже, что осенняя лихорадка обошла ее стороной. На третий день она даже отправилась к Арвору, которого поначалу избегала, боясь заразить. Прятаться почти не пришлось: господин лежал в своей постели, не вставая, госпожа тоже не выходила из своих покоев, охрана была занята наблюдением за округой виллы, еще пятеро рабов заболели и валялись в казарме, надрываясь от кровавого кашля, а здоровые прятались по углам, избегая друг друга. Несколько раз в ворота ломились какие-то люди, пытавшиеся спрятаться здесь, на городской окраине, от бушевавшей в центре эпидемии, но охране удавалось их сдержать и выпроводить вон. Больше ничего не происходило. Жизнь на вилле как будто замерла.
— Мне кажется, это отличный момент, чтобы сбежать, — сообщил неожиданно Арвор, и Исмин даже поперхнулась медом, который принесла с собой в маленькой миске. Она сидела на его постели — на их постели, — и ела сладкое лакомство ложкой, каждый раз задумчиво облизывая ее и искоса поглядывая влюбленно на мужчину. Арвор тем временем точил камнем свои мечи, которые и без того были острыми и могли бы перерубить в воздухе конский волос.