Он запрокидывает голову, сдирая зубами кожу со своих тонких губ, и тут же всасывает вмиг появившуюся кровь — это распаляет еще больше, эта боль тоже становится частью идеальной картины, созданной в его воображении, и он крепко-крепко жмурится, стискивая зубы.
Боже, как хорошо.
Он представляет себе каждое мгновение их невероятного единения и… внезапно чувствует, как близок пик этой выдуманной им связи. Чувствует и изливается прямо в собственную ладонь, судорожно выдыхая и содрогаясь от долгожданного облегчения.
— Эрик! — раздается звонкий голос Кристины из-за двери. — У тебя всё в порядке?
Он смущённо оглядывается на дверь и сжимает пальцы рук, впиваясь ногтями в тонкую кожу ладоней, стремясь заглушить всякие подсознательные порывы этой тупой болью.
— Да, — вынужденно врёт Эрик, и его голос предательски ломается, — я сейчас!
— Я уже успела соскучиться, — ласково отвечает она и заливается тихим смехом, заставляя Призрака чувствовать где-то внутри такую колкую, саднящую вину.
Он понуро качает головой, мысленно проклиная самого себя и свою отвратительную выдержку, — Эрику теперь стыдно выйти за эту чёртову дверь и взглянуть ей в глаза, как ни в чем не бывало.
Подойдя на ватных ногах к умывальнику, Призрак споласкивает руки и торопливо застегивает ремень твидовых брюк, заправляя в них успевшую помяться рубашку. Бросив на себя короткий взгляд в зеркало, Эрик только отрешенно усмехается — он противен сам себе.
Демон посмевший помыслить об Ангеле.
Прежде, чем подцепить пальцами щеколду и тихонько отворить дверь в комнату, мужчина приглаживает ладонями свои взъерошенные волосы и переводит дыхание.
— Всё хорошо? — взволновано спрашивает Кристина, медленно подступая к его заставшей в дверном проеме фигуре.
Призрак окидывает взглядом комнату, прибывавшую в абсолютном хаосе до его ухода, и пораженно выдыхая, осознает то, как быстро девушка управилась с уборкой без всякой его помощи.
— Ты могла дождаться меня, — говорит он, опускаясь на вычищенный диван, — да и я бы сам всё прибрал.
— Нет, — твердо говорит девушка, стоящая у резной столешницы, и осторожно наливает горячий чай в фарфоровую чашку, — тебе нужно отдыхать, Эрик, тем более, что мне так приятно заботиться о тебе.
Он внимательно глядит на её хрупкую фигурку, перемещающуюся в крохотном кухонном уголке, и тяжело вздыхает, осознавая то, как невозможны все его мечты… даже самые безобидные и нежные, как невозможны между ними банальные поцелуи и нерасторопные ласки по вечерам у камина.
— Эрик, — зовет его тихо Кристина, опуская на угловой столик рядом с ним поднос с ароматным чаем и заварными пирожными от мадам Жири, — что с тобой такое?
— Не тревожься, — откликается он заторможено, не решаясь поднять глаз на девушку, — я просто задумался.
— Тебе нужно поспать, — мягко шепчет Даае, тепло ему улыбаясь, — я уже расстелила кровать в спальне.
— Но там будешь спать ты, — строго отвечает Эрик, поправляя покрывало на узком диванчике, — и это не обсуждается, Кристина.
Хмуро глянув на мужчину, девушка только торопливо хватает его за руку и помогает подняться с дивана, чтобы отвести затем за собой в крохотную спальню.
— Значит, останемся тут вместе, — безапелляционно заявляет Кристина, усаживаясь с размаху на широкую кровать, — хорошо?
— Нет, — выдыхает устало Призрак, — я буду смущать тебя.
Протянув руки к Эрику, девушка бережно обхватывает его ладони и неторопливо тянет на себя, заставляя его усесться на краешек кровати с нею рядом.
— Я провела рядом с тобой не одну ночь, — шепчет ласково Кристина, вглядываясь в его глаза с нескрываемым теплом, — и не позволю тебе остаться наедине с этими кошмарами, понял?
Тяжело вздохнув, Эрик обессиленно валится на расстеленную постель. Он вдруг понимает, что спорить с Кристиной будет абсолютно бесполезно до тех самых пор, пока он хоть немного не окрепнет и не наберется сил.
— Ты ложись, — сдается он, поднимаясь на ноги и неловко пошатываясь от легкого головокружения, — а я только схожу за вторым одеялом и вернусь.
Оказавшись за дверью спальни, он тяжело опирается о шершавую стену и утыкается лбом в ее поверхность, глухо выдыхая. В мгновение на него накатывает пресловутое ощущение какой-то неправильности происходящего, безвыходности, горько жгущего отчаяния, ощущение столь хорошо ему знакомой бессмысленности и пугающей, поглощающей пустоты. Нет, только не сейчас! Он стискивает зубы, судорожно втягивая воздух в легкие, чтобы отогнать от себя эти сковывающие, сжимающие душу кандалы. Чуть зарубцевавшиеся раны на лице противно саднят, и он мотает головой, будто пытаясь сбросить с себя эту не нужную сейчас боль.
В висках начинает гулко стучать, к горлу явно подкатывает тошнота, и Эрик тихо сглатывает. Ему надоело. Сетчатку глаза вновь жгут едкие, невыплаканные, мужественно сдерживаемые слезы, которым он не позволит потечь по жгучим ранам на своих щеках. Только чтобы не быть слабым. Только чтобы она не увидела.
Если бы он только мог любить ее хоть чуточку меньше. Если бы он только мог выкинуть Кристину из головы и никогда больше не вспоминать ее глаз цвета небесного топаза. Если бы он только мог обратить ее страшные слова на крыше и его падение в очередной кошмар. Лишь кошмар. Лишь сон. Не реальность. Не эта чертова бессмысленная реальность.
Если бы он только мог быть одаренным ее ответным чувством. Ее любовью. Её самой. Если бы она нежно смотрела на него…не из-за жалости и долга заботы, а из-за того, что отчаянно желала этого сама, сознавая, что без его глаз не сможет дышать. Если бы это только было возможным…а не его извечной, царапающей сердце мечтой.
Если бы только обратить все плохое в очередной кошмар. Если только забыть. Лечь. Заснуть. И не проснуться.
— Эрик, соберись, — рычит себе под нос мужчина, отпрянув от стены, и тяжело идет вдоль коридора, стараясь быстро успокоиться. Только чтобы она не поняла его истинного состояния.
Только чтобы вновь не видеть жалости в любимых глазах.
Пройдя к массивному комоду, стоящему в парадной дома, Эрик находит там еще одно одеяло и стаскивает его с полки, поднимая следом облако тяжелой пыли и глухо от неё закашливаясь.
Он бесшумно возвращается в их спальню и осторожно отворяет скрипучую дверь, тут же замирая на пороге с легкой улыбкой — Кристина успела забыться сладким сном. Его Кристина… Такая нежная и прекрасная. Такая родная и далекая одновременно.
Тихонько прикрыв за собой дверь, Эрик неслышно отступает к скромному диванчику, чтобы затем на нём устроиться прямо в брюках и рубашке. Он не считает себя достойным того, чтобы делить со спящей Кристиной одну кровать, чтобы досаждать ей своим присутствием. Она и так сделала для него больше, чем было вообще возможно… Она и так сделала его счастливым, несмотря на такую щемящую сердце боль. Боль от не разделенной ею любви.
========== Одиннадцатая глава ==========
Лишь к вечеру приятная сонная истома понемногу начинает отпускать нежащуюся в уютной постели Кристину, и она непроизвольно тянется к соседней половине кровати, надеясь наткнуться своими затекшими от неудобной позы руками на так же хорошо выспавшегося Эрика, но…
Но вместо него она касается лишь холодной простыни, не успевшей даже и помяться. Сон тут же отступает от Даае, и она щурит от заспанные глаза, приподнимаясь на локтях и оглядывая совершенно пустую комнату.
Разочарованный выдох срывается с её губ, когда она неловко поднимается с уютной постели и потягивается, разминая затекшую спину. Окинув взглядов измятое дорожное платье, Кристина решает переодеться лишь в легкий шлафор, подаренный ей Мэг.
Облачившись в изящный халатик, девушка тихонько выскальзывает из спальни и окидывает своим туманным взглядом небольшую гостиную. Очень скоро Кристина понимает, что Эрик уснул совсем незадолго до её пробуждения, — в камине всё ещё бодро пляшут огоньки недавно разожженного пламени, а сам он лежит в совершенно немыслимой позе на совсем маленьком для него диванчике, свесив с его узких краев длинные ноги.