Призрак же не может даже думать в эти секунды, протекающие в едином ритме с ней. В его голове, словно молитва, повторяется оглушающе громко и разносится эхом в каждый уголок сознания её имя. Имя, которое он привык шептать в пустоту мрачной комнаты следом за страшным кошмаром Морфея, будящим его среди ночи, пытаясь себя успокоить.
Словно два безумца, они скользят ладонями по распаленным, взмокшим телам друг друга, не смея прерываться. Пока Эрик покрывает властными поцелуями стройную шею девушки, та извивается под ним, стремясь ощутить его еще глубже, еще сильнее…
И он позволяет ей это. Позволяет, вдруг замирая, чтобы затем резко толкнуться в её изможденное ласками тело и выбить из неё сладкий, блаженный стон. Замерев прямо так, удерживая её крепко на месте, не разрывая этого отчаянно необходимого контакта, он дарит ей глубокий, нерасторопный поцелуй, а она ловит его, тотчас обхватывая ладошками горящее от жара лицо Эрика и податливо приоткрывая рот.
— Я и не думала, что это может быть так, — сбивчиво шепчет Кристина, нарочито медленно качнув бедрами и выдохнув томно в его губы.
— Так? — спрашивает он напряженно, вглядываясь в её полуприкрытые глаза.
— Так хорошо… — отвечает сквозь стон девушка, когда Эрик сжимает тонкими пальцами её аккуратную грудь.
По его губам скользит быстрая улыбка — он решительно опускается к шее Кристины губами, чтобы впиться в неё горячим поцелуем, и подхватывает её под колени так, чтобы ощущать её полностью, особенно остро в резком темпе, заданном им, обязанном вознести их обоих на пик наслаждения.
Дыхание Кристины окончательно сбивается, и она только рвано выдыхает его имя между ненамеренно порывистыми движениями Эрика, скользя хаотично ладонями по его исполосованному грубыми шрамами телу, кусая до боли свои губы.
Его гортанные стоны вызывают у Кристины мелкую дрожь, сводят с ума, резонируя от плотных стен. Голос, преследующий её с самого детства, никогда ещё не звучал так властно, так сильно, так…чарующе
По его впившимся непроизвольно грубо в её бедра пальцами Даае понимает — он сдерживается из последних сил. Она и сама ощущает то, как стремительно разрядка подступает к ним, как близка эта сладостная истома.
Когда Эрик на вытянутых руках нависает над ней и в последний раз толкается в неё с глухим стоном, её всю бьет легкая судорога, а тепло… Тепло, стремительно заполняющее её изнутри, вынуждает Кристину тихо простонать и непроизвольно вжаться в тело сбито дышащего ртом мужчины.
Подрагивающими руками Призрак тут же заключает её в трепетные объятия и целомудренно целует в лоб, старательно восстанавливая дыхание и наслаждаясь дрожащей от долгожданного единения Кристиной.
Пока его аккуратные пальцы мягко поглаживают спину Кристины, покрытую колющими мурашками, она постепенно возвращается в такую страшную, пугающую реальность. В реальность, толкнувшую её так легко к шагу, способному перевернуть всё между ними.
Подняв взгляд на Эрика, бесконтрольно улыбающегося и внемлющего тихому счастью, окутавшему их, Кристина понимает, как сложно будет сказать правду. Ужасную правду о том, что ждёт их затем… что ждёт их за едва обретенной сказкой.
Но разве имеет она право молчать?
Молчать, когда смерть может подступить к ним в любую секунду? Молчать, когда у них ещё есть шанс на спасание? Нет, она не имеет такого права.
Мягко коснувшись плеча расслабленного мужчины, удерживающего её в крепких объятиях, она шепчет севшим от тревоги голосом:
— Эрик, сегодня нам пришло письмо…
========== Восемнадцатая глава ==========
Пустой взгляд Эрика вот уже порядка получаса направлен лишь в потолок — Кристина не смеет его беспокоить. Не смеет, уверенная в том, что он, наверняка, продумывает сейчас все всевозможные пути выхода из этой опасной ситуации, сложившейся вокруг них. Продумывает так же четко, как всегда это делал, так же точно и безошибочно. Только бы всё получилось…
Лишь когда с его тонких губ срывается тяжелый выдох, а костлявые руки, туго забинтованные по самый локоть, укрывают ладонями лицо, девушка понимает — он в тупике, загнан в угол, обвиненный так нелепо в страшной катастрофе, свершившейся в его родном доме, в его родной Опере.
— Эрик, — шепчет пересохшими губами Кристина, аккуратно прижимаясь к его обнаженному телу и касаясь кадыка, остро выступающего на его тощей шее, поцелуем.
Она чувствует, как он напрягается от её тихого голоса, и невольно поджимает губы, отчего-то ощущая себя виноватой в его состоянии. Он медленно оборачивается на неё и, переведя дыхание, говорит вполголоса с укором:
— Ты так спешила из-за этого письма… Если я и смел бы думать о том, что всё это произойдет однажды между нами, то я бы точно не хотел, чтобы всё случилось именно так.
Девушка хмурится, не сразу понимая смысл его слов, и вглядывается в его печальные глаза, некогда светящиеся нескрываемым, бешеным счастьем. Осознание чувств Эрика приходит к ней, лишь когда он начинает подниматься неловко с постели и протягивает руки к лежащей в их ногах рубашке.
— Это вовсе не так, — твердо говорит Кристина, спешно обхватывая его худое запястье и возвращая тем самым обратно в кровать, — не так, слышишь?
— Ты просто побоялась того, что смерть настигнет нас прежде, чем… ты искренне того захочешь.
— Я лишь подумала о том, как всё-таки мало я успела дать тебе, Эрик, — прошептала отчаянно Кристина, очерчивая бережно пальцами его ладонь, — о том, какие испытания ждут нас впереди, и я действительно хотела и хочу успеть насладиться тобой сполна, понимаешь?
Его взгляд чуть смягчается — он покорно опускается рядом с ней, пряча безобразное лицо в её растрепанных волосах, и судорожно выдыхает.
— Прости меня, — тихо говорит он, аккуратно обвивая руками её талию, — этот страх за нас, должно быть, будет преследовать меня вечно, Кристина.
— Ты просто верь мне, — отвечает она ему в тон и обхватывает худое лицо ладонями, заставляя его взглянуть в её светлые, искрящиеся обожанием глаза, — верь, и мы преодолеем всё, что встретится нам на пути.
Она ощущает, как пальцы Эрика отчаянно обнимают её хрупкую фигуру, стремясь привлечь её ещё ближе к себе, стремясь оградить её от всего мира, подставив собственную спину под пули.
— Я люблю тебя, — на одном дыхании повторяет Кристина вновь, искренне желая донести до мужчины эту бесконечно важную истину и избавить его от глупой иллюзии о том, что всё это лишь является сном.
— Что бы ни случилось, — отвечает он севшим голосом, мягко пробежавшись пальцами по её оголенной спине, — я не позволю ничему и никому нас разлучить.
Девушка невольно расплывается в улыбке, аккуратно скользя ладонями по его поджарому телу, и задумывается о том, как было бы прекрасно, будь они свободны сейчас от этих страшных обстоятельств, от нелепых обвинений в адрес её любимого Эрика. Как было бы прекрасно просто жить и наслаждаться этим долгожданным единением их одиноких душ. Если бы только было можно. Если бы…
— Как мы поступим, Ангел мой? — спрашивает она, собравшись с духом.
— Решили повесить на меня такое число жизней… Конечно, так поступить гораздо проще, — печально усмехается Эрик и прикусывает губу, — я правда не знаю, родная, не знаю, как уберечь тебя от всего этого.
— Мы должны покинуть Францию, — шепотом говорит Кристина, обхватывая кисть мужчины и переплетая свои пальцы рук с его, — я готова отправиться куда угодно, только бы ты был в безопасности.
Её глаза, так отчаянно всматривающиеся в Призрака, начинают слезиться от подступающих эмоций, и она глухо всхлипывает, крепче сжимая его ладонь в своей. Он тут же прижимает её к своей груди, нежно целуя в лоб, и ласково шепчет:
— Тише, тише, родная, я что-нибудь придумаю, обещаю.
Она быстро кивает головой и дрожащими руками обнимает его за острые плечи, словно в первый и последний раз. Словно больше не будет иметь права. Словно больше не представится возможности дотронуться до любимого мужчины.