— Но мне будет нужна твоя помощь, — мягко продолжает он, едва заметно прикрывая глаза, — все мои документы сейчас у Антуанетты, и только ты сможешь их забрать незаметно для жандармов, Кристина. Они и подумать не посмеют о том, что ты заодно с преступником.
— Не называй себя так, — расстроенно просит Кристина, — ты бы ни за что не навредил невинным, я знаю.
— Однако, даже ты меня боялась, — отвечает Эрик, печально улыбаясь, и мягко скользит пальцами по её узкой спине, — это ничего… я понимаю, какое впечатление создаю.
Прикусив влажную от слёз губу, Кристина поднимает на Эрика виноватый взгляд и глухо выдыхает.
— Зато сейчас я чувствую себя защищенной, как никогда раньше, — шепчет она твёрдо, мягко толкая мужчину на спину и забираясь затем на его бёдра, — и любимой… бесконечно любимой.
Его губы растягиваются в кривоватой ухмылке, и он аккуратно обхватывает ладонями лицо Кристины, вглядываясь своим горящим взглядом в её раскрасневшиеся от слёз глаза. Приблизившись нарочито медленно к её губам, он спрашивает севшим от накатывающего новой волной желания голосом:
— Справедливо будет хотя бы на одну ночь забыть о существовании того письма?
— Хотя бы на одну — да, — откликается в тон ему Кристина, взглянув на него из-под длинных ресниц и тихо сглотнув подступивший к горлу ком.
— Тогда я не хочу терять ни секунды… — томно выдыхает он и тотчас накрывает её заманчиво приоткрытые губы требовательным поцелуем.
Мысль о том, что эта ночь может стать для них последней, заставляет Кристину задыхаться от слёз, пока руки Эрика бесконтрольно движутся по её раскрепощенному телу, пока его острый язык до дрожи приятно скользит по её быстро пульсирующей артерии на тонкой изящной шее.
Призрак же старается забыть о том, что ждёт их следующим утром, забыть хотя бы до восхода солнца и показать Кристине, что им ещё есть за что побороться.
Что им ещё есть ради чего жить и проснуться завтра.
***
Путь до дома мадам Жири оказывается воистину тяжелым для Кристины. Её преследуют бесконечные взгляды любопытных прохожих и гулкий, режущий слух шепот за спиной, среди которого она различает такие щемящие сердце слова:
— Бедняжка! Этот монстр, должно быть, бросится на неё при первой же возможности, иначе так и бросил бы там умирать!
Она едва удерживает себя от едкого комментария в ответ наглой женщине и только стискивает руки в кулаки до побеления костяшек, ускоряя шаг к дому Антуанетты. Ей противно от того, что думают о них люди, что считают её лишь жертвой безумца, что навешивают на них ничем не обоснованные ярлыки. Надоело!
Если бы только не угроза, нависшая над ними мрачной тучей, способной раздаться в любой момент раскатом, Кристина бы закричала на весь Париж, на всю Францию, на весь этот мир о том, как сильна её любовь к нему, как прекрасна и чиста его душа и… как ошибались все эти глупые люди, судящие его лишь по неидеальной наружности и статьям в мелочных газетах.
Уже у порога дома Жири, Кристину вдруг окликает низкий голос, и она резко оборачивается на него.
— Мадемуазель Даае! Прошу прощения, могу ли я задать Вам пару вопросов?
Обернувшись, она замечает жандарма в строгой форме и судорожно выдыхает, борясь с тут же подступающей. Переведя дыхание, она отвечает чуть севшим голосом:
— Конечно, месье. Чем я могу Вам помочь?
Понимание того, как сильно могут её слова изменить ход следствия, заставляет Кристину собраться с мыслями — ей придется лгать. Лгать абсолютно обо всём, запутывать следы, сбивать следователей с верных мыслей… Она готова пойти на это.
— Очевидно, этот Призрак неровно дышит к Вам, мадемуазель, — замечает удивительно правильно жандарм, склонив голову к плечу, — иначе бы он не жертвовал собственной шкурой, спасая Вашу жизнь из собственноручно устроенного пожара. Он вступал с Вами в какие-либо контакты?
— Ох, — выдыхает Кристина, суматошно обдумывая ответ, — да, поэтому я могла бы помочь Вам. Я так боюсь, Боже… Месье, я хочу поскорее покинуть город, прошу, найдите его поскорее!
— Тише, мадемуазель, — старается успокоить её вмиг взбодрившийся мужчина, — что Вам известно о нём, о его нынешнем местоположении?
— Его имя Ален Лефевр. Он чуть ниже Вас ростом… Всегда носит белоснежную маску, — Кристина прикусывает губу, поднимая взгляд в небо и добавляет севшим голосом, — страшно подумать, что он прячет под ней…
— А возраст? Хотя бы примерно.
— Мне казалось, что он значительно старше меня. Лет на двадцать, не меньше, месье.
— А местоположение? Может быть он говорил что-либо об этом? — не отступает следователь.
Девушка с трудом подавляет улыбку, когда он задает этот долгожданный ею вопрос, способный сбить жандармов со следа надолго. Утерев несуществующую слезу с щеки, она откликается тихо:
— Он так много говорил о графстве Мэн… Возможно, он мог отправиться туда.
— Графство Мэн, значит, — задумчиво произнес жандарм, почесывая аккуратную бороду и отступая к своему коню, — что ж, мы обязательно проверим там всё.
— Вы же арестуете его, месье?! — восклицает Кристина, резко хватая мужчину за рукав, — Прошу, отправьте туда побольше своих людей! Он страшно опасен!
— Конечно, мадемуазель Даае, — с улыбкой отвечает следователь, склоняя голову, — мы обязательно его найдем. Вы можете спать спокойно, и… благодарю Вас за такую полезную информацию!
Едва мужчина отворачивается от неё и шагает прочь, с губ Кристины срывается облегченный выдох, и она утирает пальцами выступившие на глазах слёзы. Каждое слово далось ей с невероятным трудом — каждое лживое слово.
— Кристина! — вдруг слышится родной голос Антуанетты, и она тотчас поднимает взгляд на дом, замечая мадам в окне её квартиры, — Боже, иди же сюда скорее!
Девушка торопливо взбегает по небольшой лестнице, ведущей к двери, и тут же оказывается в крепких объятиях названной матери.
— А Эрик? — спрашивает она взволнованно, — Как же он?
— Тише, — едва слышно просит девушка, прикрывая за собой дверь, — там полно жандармов и… мне так страшно за него, мадам.
— Я боялась, что письмо не дойдет вам, — сбивчиво шепчет женщина, беря Кристину под руку, и отводит ее в глубь квартиры, — слава Богу, вы его получили.
— Оно пришло ещё вчера днем, но… нам хотелось побыть ещё немного рядом прежде, чем произойдёт нечто непоправимое.
Дама понятливо кивает, усаживая девушку в кресло, и тяжело вздыхает. Последние сутки оказались особенно тяжелыми для неё — сразу два бесконечно дорогих ей человека никак не давали о себе знать.
— Что ж, — тихо говорит Жири, отступая к печи, — расскажешь мне, что Эрик собирается делать дальше? Ты не переживай, для тебя у нас место всегда найдется.
— Но я не останусь здесь, мадам, — отвечает Кристина вполголоса, — многое изменилось, и, знаете, я последую за ним хоть на край света. Пока что мне неизвестно почти ничего, но… мы постараемся покинуть страну.
— Он много путешествовал, — с улыбкой кивает Антуанетта, — надеюсь, что с этим не возникнет никаких проблем. Ты привязалась к нему, не так ли?
— Более чем, — тихо отвечает Кристина, невольно багровея под внимательным взглядом женщины, — пока что я не готова рассказать всего.
— Я понимаю, — соглашается Жири, — так, ты, должно быть, устала с дороги. Отдохни пока в спальне Мэг, она вернется поздно, а я поищу документы.
— Спасибо, мадам, — мягко отвечает Кристина, поднявшись с кресла, — я и правда не прочь отдохнуть.
Напоследок улыбнувшись женщине, она тихонько проскальзывает в небольшую комнату подруги, опускается там на пышную кровать, глухо выдыхая, и укрывает лицо узкими ладонями.
Тщательно подавляемый в глубине души страх за Эрика накатывает на неё с новой силой — с губ Кристины срываются тихие слова молитвы. Молитвы, подкрепляемой её обжигающими кожу слезами, пропитанной глубоким отчаянием, пронизанной настоящим животным страхом.
Не прекращая ни на мгновенье шептать, словно одержимая, эти слова, Кристина кутается в клетчатый плед, желая в самом деле почувствовать тепло вовсе не этой колкой шерсти, а истерзанных огнём рук Эрика и его нескончаемой истинной любви.