— Не нужно думать об этом, хорошо? — спрашивает Кристина, вглядываясь в его золотистые, такие счастливые сейчас глаза, и поднимается с полу, притягивая Эрика за собой. — А еще тебе просто необходим отдых.
Он смиренно кивает и позволяет Даае как прежде позаботиться о себе. Она усаживается на скамью у самого окна и укладывает голову Призрака на свои колени, ласково погладив его по волосам.
— Поспи, мой Ангел, — вполголоса обращается она к жениху и склоняется к нему с легким поцелуем в висок, — пожалуйста.
Призрак покорно прикрывает глаза, убаюканный такими нежными действиями Кристины, и неумолимо проваливается в сон, отдаваясь во власть Морфея. Сейчас, когда Даае удерживает его в своих объятиях, ни один кошмар не посмеет к нему подступиться, ни один ужас прошлого не посмеет его достичь.
***
Глухой стук в дверь купе заставляет пробудиться ото сна успевшую задремать Кристину. Она растерянно моргает, прислушиваясь к постороннему звуку. Стук повторяется настойчивее. Девушка в считанные секунды успевает укрыть Эрика мантией, как в купе входят пара жандармов.
— Просим извинить за этот нетактичный визит, — начинает вполголоса один из них, — это для Вашего же блага. Вы не видели этого человека?
К счастью Кристины, Призрак под действием сильного обезболивающего никак не реагирует на чужие голоса. Она проводит плавно ладонью по его костлявому позвоночнику и вглядывается внимательно в неумело набросанный портрет подозреваемого в поджоге Оперы.
— Нет, не могу Вам помочь, простите, — откликается она, радуясь в глубине души тому, как сильно не похож Эрик на изображенного на рисунке человека.
— Извините, мой супруг недомогает, ему нужен покой, — упрекает их Кристина, стремясь поскорее выпроводить из купе.
— Ох, конечно, — стыдливо откликается один из мужчин и подталкивает на выход другого, — простите за беспокойство. Всего хорошего!
Едва жандармы оказываются за порогом, Кристина облегченно выдыхает и бессознательно сжимает пальцами острое плечо Призрака. Визит служащих напоминает ей о том, как все-таки шатко обретенное ими спокойствие, как легко все может рухнуть в любую секунду, не оставив за собой и следа.
Она аккуратно стягивает с Эрика капюшон и с печальной улыбкой вглядывается в черты его необычного лица. Сейчас ей кажется страшной глупостью тот страх из прошлого, что так долго мешал ей разглядеть в нем тонкую, ранимую душу и способность отчаянно и безвозмездно любить.
Самыми кончиками пальцев Кристина скользит по грубой, исполосованной шрамами коже Призрака, не прекращая думать о том, как много препятствий он вынужден был пройти ради них, ради неё и как всё-таки мало она смогла дать ему в ответ.
— Кристина, — едва слышно шепчет сквозь сон Эрик и его губы трогает сладкая, совсем непривычная ей улыбка.
— Я с тобой, Эрик, — отвечает она с нежностью жениху, погладив его мягко по взъерошенным волосам, — я рядом.
Он удовлетворенно кивает и перехватывает руки девушки, чтобы затем притянуть их к себе для легких поцелуев. Счастливый смех невольно вырывается у Кристины и она вполголоса обращается к Призраку:
— Не спится?
Отрицательно покачав головой, Эрик приподнимается нехотя с её колен и усаживается на скамье, притягивая тут же Кристину к своей груди.
— К нам никто не заходил? Мне показалось, будто говорил какой-то мужчина…
Прикусив губу, Кристина прижимается к Эрику спиной. Она не желает лишний раз тревожить его, напоминать об этой нескончаемой охоте на него, поэтому отвечает как можно ровнее:
— Должно быть, приснилось, милый, — и переплетает пальцы их сцепленных рук.
И он верит. Верит в эту маленькую ложь своей невесты, потому что не может иначе. Да и не хочет сейчас, когда за окном купе проносятся сокрытые ночным мраком пейзажи, когда её хрупкая фигурка так уютно располагается в его объятиях, когда до прибытия в спасительную Флоренцию остаются считанные часы… Считанные часы до жизненно необходимого глотка воздуха. Считанные часы до свободы. До счастья.
***
Спустя почти сутки с отправления из Парижа поезд прибывает во Флоренцию. За пару часов до границы Италии Кристина забылась сладким сном и Эрик с упоением провел все оставшееся время за наблюдением за спящей невестой, такой прекрасной, несмотря на нелепый парик и совсем не идущий ей макияж.
Как только поезд останавливается на станции di Firenze Santa Maria Novella*, Призрак склоняется к уху Даае и шепчет ласково:
— Просыпайся, родная, мы добрались.
Она тут же приоткрывает заспанные глаза на Эрика и улыбается, неуклюже отстраняясь и позволяя ему подняться со скамьи и одернуть успевшую совсем спасть мантию.
— Месье Бьёрк говорил, что нас кто-то встретит… Ты с ним знаком? — сонно бормочет Кристина, поднимаясь следом на ноги и сладко потягиваясь.
— Нет, но если Александр ему доверяет, то и я тоже, — отвечает твердо Эрик и подхватывает Кристину под локоть, выводя её из полюбившегося им купе, — ни о чем не беспокойся.
Пальцы Призрака непроизвольно стискивают до боли хрупкую ручку Кристины, когда они оказываются на перроне. Людей оказывается так много, что он боится и на мгновенье разомкнуть хватку. Ему кажется невозможным встретиться здесь с назначенным человеком, совершенно невозможным — они с Кристиной безнадежно, но так кстати, сливаются с толпой.
— Боже, как же он найдет нас… — начинает паниковать Даае, отчаянно прижимаясь к острому плечу жениха.
Призрак не находится для ответа и только крепче прижимает к себе девушку, двигаясь прочь из сомкнувшейся вокруг них толпы. Он вдруг замечает, что станция, на которую они прибыли, свободна от жандармов, и позволяет себе, наконец, облегченно выдохнуть, благодаря Бога за столь надежного и расчетливого друга, как Бьёрк.
— Месье Дестлер! — вдруг окликает Эрика незнакомый, совсем детский голос где-то совсем рядом и он растерянно оглядывается по сторонам.
Из толпы ему активно машет худой рукой низкорослый мальчишка лет двенадцати от роду с россыпью нелепых веснушек на лице и совершенно счастливой, лучезарной улыбкой.
Как только пара замирает на месте, он торопливо шагает к ним навстречу и весело представляется:
— Лука, — заявляет он и легонько кивает головой в знак приветствия, — племянник Александра и ваш покорный слуга здесь, во Флоренции! Думаю, нам не стоит задерживаться здесь ввиду… обстоятельств. Следуйте за мной!
Он не позволяет им вставить и слова и тут же проскальзывает сквозь плотно стоящих на перроне людей, вынуждая пару следовать за собой. После долгой дороги они едва поспевают за юрким ребенком, лихо огибающим пассажиров и расталкивающим зевак.
— До чего прекрасный город, — шепчет Кристина Эрику, когда они останавливаются на городском перекрестке, чтобы поймать случайный экипаж, — не верится, что мы теперь будем жить здесь.
— Думаю, мы можем к этому привыкнуть, — отвечает он с улыбкой, бережно обнимая невесту за тонкую талию, — лишь бы больше никакие невзгоды нас не коснулись.
Совсем скоро перед ними останавливается аккуратный кеб и все трое торопливо занимают места в нем, сразу щедро заплатив извозчику.
— Вы будете жить в нескольких минутах от нас с матушкой, — начинает разговор Лука, удобнее усаживаясь на твердой скамье, — дом у Вас небольшой, но очень уютный, я любил там гостить у дяди, когда был совсем ребенком, ну, а потом он покинул город и обосновался в Париже… Уверен, вам там понравится.
— Спасибо, Лука, мы очень рады знакомству с тобой, — ласково откликается Даае, сжимая в своей руке ладонь Призрака, — спасибо тебе и всем вам за такую заботу.
— То, что происходит в Париже, ужасно. Дядя много рассказывал мне о вас, месье Дестлер, и, знайте, Вы, как никто другой, заслуживаете справедливости и свободы. Мы счастливы помочь вам в этом.
Призрак благодарно кивает юному Бьёрку, невольно улыбаясь и совсем не подозревая о том, какими мыслями сейчас охвачена задумчиво глядящая в окошко экипажа Кристина. Мечты уносят её куда-то далеко отсюда, вынуждая покинуть такое туманное, непредсказуемое настоящее и окунуться в заветное будущее, кажущееся сейчас непостижимой сказкой. Будущее, где она и Эрик могут быть простой семьей… Простой, такой же, как все другие, не лишенной семейного тихого счастья, глупых бытовых споров и прогулок в красочном парке по воскресеньям. Такой же, как все другие, живущей в доме, с трепетом обустроенном вместе, заполненном детским радостным смехом и суетливым топотом маленьких ножек. Такой же, как все другие… Не обреченной злым роком судьбы на боль и страдания.