— Да. Ты знаешь, мне снился такой чудесный сон, — начинает Даае, обхватывая аккуратно запястья мужчины и притягивая его в свои объятия, — будто бы не происходило той страшной катастрофы, будто я не допускала ту фатальную ошибку на крыше Оперы. Мы были вместе на сцене театра, ты и я, как единое целое и… Это было невероятно. Жаль, нам не суждено испытать этого наяву.
Ее нежные руки проскальзывают под рубашку Эрика и очерчивают еще совсем свежие шрамы, а губы невесомо касаются чувствительной шеи. Мужчина рвано выдыхает, машинально стискивая пальцами ее тонкую талию.
— Быть может когда-нибудь ты сможешь вновь взойти на большую сцену, Кристина, — отвечает ласково Эрик, вглядываясь в ее сияющие обожанием глаза, — сможешь покорять сотни сердец искушенных слушателей, очаровывать их своим неземным голосом.
В это мгновенье Призрак думает, что его смерть освободит Кристину, позволит ей показать себя и свой талант всему миру. Сейчас же… Его прошлое, допущенные им ошибки делают их жертвами злой шутки судьбы, чьего-то коварного замысла, страшной подлости.
— Мне не нужно ничье признание, если рядом не будет тебя, — с укором говорит Даае, — мне вообще, кроме тебя, ничего не нужно.
Мужчина неуловимо вздрагивает от сказанных ею столь искренне слов, а к горлу подступает ком. Его будто обдает ледяной водой и он возвращается из далекого прошлого, где Кристине был безразличен он и его судьба, в настоящее, где она отчаянно жмется к его острому плечу и грезит лишь им одним, их только-только зарождающейся семьей и таким желанным, но все еще очень далеким счастливым будущим.
***
Детектив нервно постукивает пальцами по деревянному столу, задумчиво глядя на Фирмена, меряющего комнату быстрыми шагами.
— Ришар, — наконец устало вздыхает Александр и делает глоток бургунди, — Вам не удастся обмануть меня. Я вижу, Вам что-то известно о той злополучной ночи.
— Я сказал уже сотню раз! — нервно откликается мужчина и резко проводит ладонью по выбившимся из прически темным волосам. — Мне ничего неизвестно!
— Неужели Вам столь безразлична судьба невинного человека? — спрашивает детектив, презренно прищурившись.
— Призрак Оперы вовсе не невинен, — цедит сквозь зубы мужчина и замирает напротив Бьёрка, облокачиваясь всем весом на столешницу, — он должен поплатиться за годы тирании, царящей в театре!
— Я говорю вовсе не о Призраке, Ришар, — спешит его перебить Александр, — а о Кристине Даае. Мне известно, что человек, совершивший преступление, угрожает теперь и ей… Готовы ли Вы подвергнуть ее такой опасности? Хранить молчание, зная, что преступник, покрываемый Вами, продолжит свои злодеяния?
Детектив замечает сомнение, блеснувшее в карих глазах, и продолжает давить на мужчину:
— Неужто Вы сможете спать спокойно, когда прочтете в газете заголовок о смерти некогда Оперной Дивы Кристины Даае? Чем же Вы тогда лучше Призрака Оперы? Да ничем, Ришар, Вы такой же!
— Нет! — восклицает чересчур громко для этого тихого кабинета Фирмен. — Это был Филипп де Шаньи! Именно его я заметил тогда в непривычно позднее время в театре, но… Месье Бьёрк, я не хочу стать жертвой тоже. Этот человек властен сделать со мной все, что угодно, словно с жалкой дворнягой. Он способен разрушить мою жизнь.
— Он заставил Вас молчать, не так ли? Много пообещал?
— Сотню тысяч франков, месье, — едва слышно пробормотал Фирмен, стыдливо пряча глаза.
— Благодарю Вас за содействие, — отвечает с нескрываемой радостью Александр, протягивая обтянутую кожей перчатки ладонь замершему мужчине, — я позабочусь о сохранности Вашей жизни, как ценного свидетеля.
Бывший директор нервно улыбается детективу и кротко пожимает его руку в ответ, чтобы затем торопливо покинуть его кабинет, испуганно озираясь по сторонам.
Александр вновь наполняет вином опустевший бокал и тяжело вздыхает, устраиваясь удобнее в своем кресле. Ему совершенно не понятен мотив, движущий Филиппом де Шаньи, ему слишком многое нужно проверить за оставшиеся жалкие пять дней.
Пойдет ли Рауль против собственного брата? Позволит ли детективу копаться в грязном белье своей семьи?
Александр качает головой и прикрывает глаза, залпом опустошая бокал. Каждое последующее решение может оказаться роковым для Эрика и Кристины, для Ришара, вдруг решившегося заговорить, да и для него самого.
***
Пронзительный крик возлюбленной сводит Призрака с ума. Он бежит на ее голос по запутанным лабиринтам незнакомого замка, находящегося на окраине Флоренции. Ему кажется, что еще совсем немного и она замолкнет навсегда, что он не успеет, что не сможет спасти ее.
Ее голос эхом разносится по многочисленным коридорам, отражаясь звоном от стен, сбивая Эрика с толку, путая его. Глухой удар и снова вскрик — Призрак взбегает вверх по винтовой лестнице и с разбегу выбивает дверь плечом, тут же попадая в комнату.
— Эрик! — восклицает сквозь слезы Кристина.
Она привязана толстой веревкой к стулу, сорочка, в которой она была похищена из дома, разорвана и едва прикрывает самые сокровенные места, но ее тело… Оно сплошь покрыто кровоточащими ссадинами и чернеющими синяками.
Ненависть и ярость застилают разум Эрика и он кидается на человека, облаченного с ног до головы в мантию, но тот лишь выставляет перед собой револьвер.
— Эрик, нет! — срывается на визг Даае, изо всех сил пытаясь разорвать удерживающие ее на месте веревки.
— Эрик! — доносится до его слуха совсем близко.
Кристина резко встряхивает спящего мужчину за плечи и он, наконец, распахивает полные испуга глаза.
— Милый, — выдыхает с облегчением Кристина, прижимаясь к его высоко вздымающейся груди, — я надеялась, эти кошмары остались в прошлом…
Осознание того, что увиденный кошмар совсем скоро может обратиться реальностью, пугает Призрака и он невольно ежится, стискивая Кристину в своих крепких объятиях. Он не может допустить этого. Он непременно сдастся жандармам, едва взойдет солнце в последний отведенный ему день… Лишь бы Александр успел.
— Все позади, — шепчет успокаивающе девушка, растеряно оглядывая испуганного Призрака, — слышишь меня? Это всего лишь сон, все в порядке.
Пелена отчаянных слез застилает глаза Эрика и он тяжело сглатывает подступивший к горлу ком, изо всех сил борясь с навалившимся на него животным ужасом. Ни один кошмар, увиденный им ранее, не шел в сравнение с этим…
— Боже, — выдыхает обессилено Кристина, стараясь поймать его бегающий по комнате взгляд, — что тебя напугало, Эрик?
— Не важно, — отвечает как можно спокойнее мужчина, стараясь унять накатывающую панику, — это всего лишь сон.
Девушка тяжело вздыхает, аккуратно укладывая голову жениха на свои стройные ноги. Бережно поглаживая его по волосам, она шепчет:
— Как бы мне хотелось, чтобы тебя никогда больше не беспокоили эти сны. Ты заслужил, наконец, быть свободным от них.
Призрак заставляет себя как можно искренне улыбнуться ей и прикрывает глаза, желая раствориться в ее нежных прикосновениях и ласковых словах.
— Знаешь, — начинает она чересчур осторожно. Эрик чувствует как голос девушки едва уловимо дрожит и как тщательно она подбирает слова, — я хотела бы, чтобы мы поскорее сходили к матушке Бьёрк.
— Конечно, — соглашается мужчина, невольно напрягаясь от ее интонации, — ты чем-то взволнована?
Кристина отводит взгляд от внимательных золотистых глаз и бессознательно стискивает простынь под свободной ладонью.
— Не хочу пока спешить с выводами, — вполголоса продолжает девушка, — но вероятно… У нас будет малыш, Эрик.
========== Двадцать шестая глава ==========
— Вероятно… У нас будет малыш, Эрик.
На мгновенье Призрак выпадает из реальности: все потаенные страхи, гложущие чувства, сжигающие изнутри эмоции отступают, позволяя сумасшедшему счастью завладеть его разумом.
Ребенок… Его и Кристины Даае — сущего ангела, сошедшего на землю в качестве извинения самого Бога за все его страдания. Его и Кристины Даае — некогда юной балерины, страшащейся чувств своего незримого покровителя. Его и Кристины Даае — отчаянно влюбленной женщины, решившейся бежать вместе с ним — холоднокровным убийцей, гонимым отовсюду. Каким может быть ребенок столь необыкновенных людей, чей брак был заключен на небесах, чьи судьбы были кропотливо сплетены самой кудесницей Судьбой?.. Призрак с трудом осознает слова, сказанные его милой Невестой. Это кажется ему какой-то сказкой, где он лишь сторонний наблюдатель, лишь свидетель чудес, происходящих наяву.