С тех пор вниз я спускаюсь каждый раз при полном параде, а точнее, в отсутствии оного. Только откровенные ночные пеньюары. Вот только мужчина никак не реагирует, продолжает заниматься делами и успешно меня игнорирует.
- Как жарко, - машу как-то рукой и отодвигаю полы одеяния, открывая вид на полную белую грудь.
Вот только он даже не смотрит, вечно пялится в свой экран.
- Ой, уронила, - ахаю, встаю и, поворачиваясь к нему спиной, провокационно медленно наклоняюсь, демонстрируя тугую попку и оголенную щель.
Да-да, сегодня я без трусиков. Вот только ни тяжелого дыхание сзади, ни покашливания, ни ощущения его взгляда. Я поднимаюсь, присаживаюсь и кидаю на него взор. А он просто набирает кому-то сообщение. Мои щеки от прилива крови начинают пылать, глаза горят, а губы болят от того, настолько сильно я прикусываю их. Делаю глоток сока и со стуком ставлю бокал на стол. Демонстративно резко встаю и ухожу к себе в комнату. А уже там не сдерживаюсь и кричу, постепенно срываясь на рыдания. Ложусь на кровать лицом в подушку и всхлипываю, а затем спустя какое-то время ощущаю, как на спину ложится чужая ладонь. Замираю, а затем резко оборачиваюсь, предполагая, что это Артур.
- Ну наконец-то… - облегченно выдыхаю, а затем осекаюсь, когда вижу не его, а… Ларису.
Разочарование переполняет меня, глаза опухли и стали совсем щелочками.
- Господин любит хозяйственных, - с улыбкой намекает мне на что-то Лариса и уходит, бесшумно прикрывая за собой дверь.
Я же молча наблюдаю за ее уходом и понимаю, что это была своеобразная помощь с ее стороны. Вот только неужели нельзя было не говорить загадками, а просто дать совет прямо, без обиняков?
Думаю о ее словах про «хозяйственных» несколько часов, а затем до меня доходит. Еда… Ну, конечно. И решаю попытаться приготовить хоть что-то. Смотрю на часы и решаю заняться этим завтра. Сегодняшний мой вид все равно оставляет желать лучшего, а пугать своей физиономией объект своего желания не могу, а то совсем сбежит.
А на следующее утро оккупирую свободную вдруг кухню и решаю сделать кое-что незамысловатое к завтраку. А когда настает время подавать его к столу, меня бьет мандраж. Так меня не колбасило даже при лишении девственности.
Выхожу в столовую, где как обычно во главе сидит Артур, все также не меняя позы и пялясь в экран мобильного с хмурым выражением на лице. Ощущение, что он и вовсе не покидает это место. Я прихожу-ухожу, а он статично сидит на этом месте.
- Я приготовила омлет, - говорю смущенно и комкаю платье на талии, когда кладу тарелку перед мужчиной.
И он впервые за все время игнорирования поднимает голову от экрана смартфона. Впрочем, не на меня смотрит, а с удивлением глядит на тарелку. Мне редко приходилось готовить, и я отчаянно надеюсь, что в этот раз все вышло сносно, и я никого не отравлю. Но затем, когда Артур пробует омлет, я вижу, что ему не понравилось, и понуро опускаю голову еще ниже.
- Тебе еще учиться и учиться, - наконец говорит он со мной.
Я вскидываю удивленно голову, так и не надеялась услышать его голос. Он наблюдает за сменой эмоций на моем лице, а затем, видимо, увидев то, что ему понравилось, хлопает себя по коленке. И я радостно бегу, обхватываю его за шею и устраиваюсь поудобнее.
- Молодец, звереныш. Ты усвоила правило пятое. За это я тебя поощру. Завтра вылетаем на Сейшельские острова. А если и там будешь меня радовать, кто знает, как сложится наша жизнь…
И я запоминаю эти слова, выцепляя главное. Он не сказал «твоя жизнь», сказал «наша», а это о многом говорит.
Глава 17
Как Артур и обещал, спустя некоторое время мы выехали в аэропорт. Все мои документы оказались на его руках, словно я ими никогда и не владела. Перелет оказывается безумно долгий, но первый класс и услужливое обращение персонала сглаживает усталость и негативные впечатления.
- Море, - кричу, когда мы оказываемся на берегу.
- Море-море, звереныш, - улыбается Артур и перехватывает меня за талию. – Идем, нужно заселиться в домик.
- Не в отель? – приподнимаю брови, ведь по сути заграницей я никогда не была, оттого все это для меня внове.