– Тоже съедим, – предложил Тырл, облизываясь.
– И тогда мы ничего не узнаем, и мама на нас очень рассердится. Очень-очень рассердится.
Оба Людоеда поёжились и боязливо оглянулись на портрет, висящий над очагом. Ужасная женщина на портрете нахмурилась и засверкала глазами, как будто она уже очень-очень рассердилась. Но, может быть, это всем только показалось.
На портрете была изображена Ганзарра, свирепая мамаша Людоедов и сама заядлая людоедиха. Неизвестный художник постарался на славу, и Ганзарра на портрете была даже больше похожа на себя, чем в жизни. Тырл и Пырл знали, что она безумно любит своего старшенького, своего первенца Шнорлика, и очень им гордится, потому что он единственный из всех Людоедов обзавёлся серьёзным хозяйством и вышел в люди. Братцы понимали, что мамаша ужасно огорчится, узнав о его гибели, и что она непременно захочет отомстить страшной местью тому, кто его погубил.
– Мы не будем их пока есть, – сказал «мудрый» Пырл. – Мы отвезём их к мамаше. Уж она-то сумеет выведать у этих крикунов все их тайны. Слышите вы, Жевунчики, что я говорю? Наша мамочка умеет разговаривать по душам с такими как вы. Ба-гар-ра! Вы ей всё выложите: и что знаете и что не знаете. А потом мы вас, извините, скушаем. С чудесным луковым соусом. Наша мамочка превосходно готовит человечину. Можете мне поверить.
У Людоедов от предвкушения тут же потекли слюнки.
– Ба-гар-ра! – воскликнул Тырл. – Ты, братец, здорово сообразил! Отвезём их домой и тогда каждому достанется по вкусному мальчишке. И мамаша не будет нас ругать.
– Она очень обрадуется и похвалит нас! – подхватил Пырл.
– Одно меня огорчает, – пожаловался Тырл. – Нам всё ещё не удалось отведать человечины. А так хочется! Может быть, завтра?
– Ничего, братец, – сказал Пырл. – Потерпим ещё одну ночку, нам ведь не привыкать. – он навис над дровосеками. – Ладно, мелюзга, так тому и быть. Вы ещё чуть-чуть поживёте-пожуёте. Будет у вас время жирок нагулять. А нам на ужин хватит и того оленя, которого мы убили сегодня в лесу.
Он схватил обоих братьев одной рукой и понёс их во двор. Там он открыл клетку, забросил пленников внутрь и крепко закрыл дверцу на дубовый засов.
– Посидите здесь, Жевуны-крикуны. Вам из этой клетки вовек не выбраться, ба-гар-ра! Мы будем хорошо вас кормить, чтобы вы были повкуснее. Да смотрите, не посъедайте там ненароком друг друга! Ха-ха-ха!
МОЛЧУН
Людоед скрылся в замке и захлопнул за собой дверь.
Братья оказались в полной темноте. Некоторое время они лежали без движения не в силах пошевелиться после пережитого ужаса. Только чудом они не угодили в людоедский котёл. Будь Людоеды чуть-чуть поумнее, сегодняшний день стал бы для маленьких дровосеков последним днём в их жизни.
Атти лежал лицом вниз. Неожиданно он почувствовал, что его кто-то трогает. Чьи-то руки ощупали его, схватили за шиворот и перевернули на спину.
– Трой, это ты меня трогаешь? – испуганно зашептал Атти.
– У меня руки связаны, – тоже шепотом ответил Трой. – Я ими даже пошевелить не могу.
– Трой, меня кто-то трогает! – тоненьким голосом закричал Атти. – Здесь вокруг чьи-то руки! Они меня перевернули, а теперь развязывают!
– Чего же ты тогда орёшь? Пусть развязывают.
– Страшно, – признался Атти. – Они развязывают и молчат.
Вскоре неизвестные руки распутали все узлы, и Атти смог двигаться. Он немедленно отполз подальше в угол и затаился там, вглядываясь в темноту. Разглядеть он ничего не мог и оттого боялся ещё сильнее.
Руки тем временем принялись освобождать Троя. Он не кричал, не дёргался и терпеливо ждал. Когда верёвка упала, он подвигал затёкшими руками и сказал в темноту:
– Спасибо.
– Угу, – ответил незнакомый голос. И снова стало тихо.
– Трой, – зашептал Атти. – Здесь кто-то есть! Я слышу, как он дышит. Доставай скорее свой шарик.
Трой вытащил из кармана светящийся шарик и поднял его над головой. Перед братьями сидел мальчишка примерно их возраста. У него вся одежда была жёлтая: и сапоги, и брюки, и кафтан. Рядом с ним на полу лежала жёлтая шляпа. Мальчишка спокойно смотрел на братьев и молчал.
– Ты кто? – спросил Трой.
– Молчун, – ответил незнакомец.
– Это мы и сами видим, – проворчал Атти, выбираясь из своего угла. Ему было досадно, что он так глупо испугался самого обычного Молчуна. – Как тебя зовут?
– Шеприк, – сказал Молчун.
– А меня зовут Трой, – сказал Трой.
– А меня – Атти, – сказал Атти. – Мы из Деревни Дровосеков. Забрели случайно в замок и решили отдохнуть. Тут нас и сцапали. И теперь братцам-людоедам достанется на обед по брату-жевуну.
– Ха-ха, – сказал Шеприк грустным голосом.
– Ты прав, – вздохнул и Трой. – Ничего весёлого.
Да, дровосекам было не до смеха. Угодить в плен к Людоедам – совсем недавно такое не могло привидеться им даже в самом страшном сне.
– Давно ты сидишь в клетке? – спросил Трой.
Шеприк растопырил пальцы обеих рук.
– Десять дней?
Шеприк кивнул.
– Так долго? – удивился Атти. – А с тобой был ещё кто-нибудь?
Шеприк помотал головой.
– Значит, тебя одного поймали?
Шеприк кивнул.
– Не успел убежать?
Шеприк опять кивнул.
– Почему же они тебя до сих пор не съели?
Шеприк пожал плечами.
– Может быть, ты невкусный?
Шеприк опять пожал плечами.
– А Тырлы-Пырлы в самом деле едят людей?
Шеприк кивнул и поёжился.
– А где живёт их мамаша?
Шеприк пожал плечами.
– Неужели Людоеды не рассказывали, откуда они пришли?
Шеприк помотал головой.
– А доброй Виллине известно, что ты попал в беду?
Шеприк пожал плечами.
– Как ты думаешь, она сумеет нам помочь?
Шеприк сначала пожал плечами, но потом с сожалением помотал головой.
И тут Атти не выдержал:
– Да ты, как видно, совсем не умеешь разговаривать! Скажи хоть слово!
– А зачем? – спросил Шеприк.
Да-а, на такой вопрос ответить было нелегко. Огорошенный Атти развёл руками:
– Никогда не думал, что с Молчунами так тяжело разговаривать.
Шеприк в ответ только улыбнулся, а Трой заметил:
– Скажи спасибо, что с нами сидит Молчун, а не Болтун. Если бы на месте Шеприка оказался житель Розовой страны, он бы уже все уши нам прожужжал своими рассказами о том, как его поймали и как он испугался, да что ему говорили Людоеды, и что он им отвечал, и как о нём беспокоятся дома, и как зовут всех его дядюшек, тётушек и племянников.
– Ладно, будем считать, что хоть в этом нам повезло, – неохотно согласился Атти. – Но всё равно было бы лучше, если бы он умел разговаривать, как все нормальные люди.
Вскоре выяснилось, что Шеприк при необходимости умеет разговаривать не хуже любого Жевуна. Просто он старался тратить как можно меньше слов. Так уж устроены все Молчуны, и ничего с этим поделать нельзя. Даже сама могущественная Виллина вынуждена была смириться с невыносимой неразговорчивостью своих подданных.
Шеприку хватило нескольких слов, чтобы рассказать историю своего пленения. Он не сомневался, что теперь, когда Людоеды добрались до замка, жить пленникам осталось недолго. До завтрака или, в лучшем случае, до обеда.
– Ошибаешься, брат Молчун, – заявил ему Атти. – Они нас пока есть не будут.
Шеприк вопросительно посмотрел на братьев, но ничего не сказал.
– Хочешь спросить «почему?» – догадался Атти. Оказывается, даже с таким неразговорчивым собеседником можно общаться почти по-человечески.