Включаю холодную воду, быстро умываюсь, упираюсь руками в керамическую раковину и даю волю эмоциям. Хлопок двери. Не нужно поднимать голову, чтобы узнать, кто вошел. Я знаю.
Мне так стыдно и противно от самой себя, что я готова провалиться сквозь этот пол. Это первый раз за последние годы, когда я позволяю себе, так раскиснуть из-за подобной ерунды, я сдалась. Прямо сейчас, кажется из-за сущего пустяка: пролитого на голову кофе. Подумаешь, ха!
– Ты в порядке?
Его голос сотрясает мои органы, мои конечности, даже, наверное, волосы. Я опускаю голову еще ниже и начинаю рыдать, закусываю нижнюю губу, чтобы прекратить издавать эти ничтожные звуки, от которых тошнит даже меня. Косметика на моем лице, должно быть уже пошла в пляс.
– Тебе больно?
Денис приближается, чувствую его тепло, оно совсем рядом. Его голос звучит необычно для него, неуверенный, словно ему впервые дали в руки плачущего младенца и он не знает, что с ним делать. Я пытаюсь заставить себя заткнуться, мысленно бью себя по лицу, стараюсь думать о хорошем, о светлом будущем и прочим розовом дерьме, но въевшаяся в меня ничтожность никуда не исчезает, я думаю, что родилась такой.
Он берет меня за плечи и разворачивает к себе, я не нахожу в себе сил, чтобы взглянуть ему в глаза. С меня стекают остатки капучино, воды и слез, перемешанных с тушью для ресниц.
– Я отвезу тебя в больницу, хорошо?
– Лучше присмотри за своей Барби. – Я ехидничаю, хотя совсем не хочу этого. Защитная реакция.
Тяжелый выдох. Пальцы касаются моего подбородка и осторожно поднимают мое лицо вверх, так чтобы глаза в глаза. Теплая ладонь касается моей щеки, вытирая слезы и возможно, остатки кофе.
– Уверена насчет больницы? У тебя покраснение. вот здесь. – Денис проводит указательным пальцем по моей щеке. – Ни черта не понимаю в этом, но, кажется, так выглядит ожог.
Словно, не слышит, что я говорю.
– Нет никакого ожога, со мной все в порядке, вали, решай свои дела.
– Мои дела здесь окончены, твои, кстати тоже.
– Ха.
– Поверни голову.
Он крутит мое лицо в разные стороны, пытаясь высмотреть что-то там.
– Прекрати меня трогать! – Я бью его по рукам.
– Мы уходим отсюда. – Денис хватает меня за предплечье и толкает вперед, я упираюсь ногами в пол.
– Ты уходишь. Я не твоя собственность, ты больше не можешь мною командовать.
– Ты такой ребенок. Стой здесь, я сейчас вернусь.
Водой пытаюсь смыть, размазанную под глазами тушь, Денис возвращается, достаточно быстро. Он не один. Проталкивает вперед блондинку, с которой недавно мило болтал.
– Дэн, ты шутишь? Она просто официантка.
Девушка в недоумении, словно не понимает, что происходит, как и я, собственно говоря.
– Я жду.
– Извини. – Бормочет она.
Барби обращается ко мне. Сложив руки у себя на груди, и она даже не смотрит в мою сторону.
– – Неправдоподобно. – Грубым тоном говорит Денис. Мои глаза постепенно округляются. Он заставляет эту куклу извиняться передо мной? Передо мной?
– Извини. – Более мягко повторяет она, подкатив на секунду глаза.
– «Извини» за что? – Вновь вмешивается Денис.
– Дэн, мы не сможем так работать.
– Плевал я на твой фонд. Извиняйся.
– Хватит! Мне не нужны извинения, я сама виновата. – Влезаю я.
– Видишь, официантка сама виновата. Не будь дураком.
Я знаю, когда он злится и это именно то, что он сейчас делает. Его черты лица становятся каменными, я уверена, если треснуть ему по лицу прямо сейчас, он ничего не почувствует. Стеклянные глаза, в которых только лед. Наверное, впервые за все время, этот взгляд направлен не на меня и, кажется, это выглядит хуже, чем обычно. Раньше это был лед и, это было пламя, это было стихийное бедствие и легкое дуновение ветерка, это была бомба и радужный фейерверк, сейчас это просто холод.
Ничего не говорю, стараюсь привлечь внимание своим беспрерывным взглядом. Это работает. Я качаю головой, якобы говоря «Мне не нужен этот цирк». Он понимает меня, поэтому уже меньше чем через полминуты Барби уходит.
– Забавно. Ты заставляешь людей извиняться, но сам этого делать не умеешь.