Зрению вернулась резкость. Последнее, что рассмотрел Востриков — склонившийся над ним Пит с ножом из метеоритной стали в руке…
Глава 10
От вкуса дешевого хот-дога из булки и сосиски с кетчупом, купленного в не самом надёжном месте («Сосисоны от Димсона») Горький в наслаждении закатывал глаза. Он сидел на лавке в южном районе Тихата, где свободные земли стремительно застраивали многоэтажками. Клювы строительных кранов вращались в разные стороны, будто головы любопытных фламинго. Светило солнце. День выдался… День выдался на Таре…
Пиво, которое продал ему Димсон, похоже хранилось в морозильнике. Горький поднимал бутылку с тротуара, делал глоток и ставил обратно. Удерживать её на весу было почти невозможно. Отмерзала рука. «Тёмное-нефильтрованное из отборного солода» гласила этикетка, но Горький сильно сомневался в достоверности написанного. В Тихате никто не продавал хорошее пиво за двадцать две минуты игрового времени.
В поведении Горького было что-то неправильное. Ненормальное. И он это понимал. Две недели, проведённые на Земле, были временем депрессии и самобичевания. Он потерял друга и косвенно оказался причастным к смерти молодой девчонки. Каким-то чудом он вышел из запоя и нашёл в себе силы работать. Было бы правильно принести с собой тяжкий груз случившегося, оставить на сердце отпечаток, а в мозгу — печальные воспоминания, но всё это с пугающей простотой перекрывалось дешевым пивом и соевой сосиской. Тара изгнала депрессию, как антибиотик изгоняет вирус.
Из-за угла дома выехал велосипедист. Кроссовки, брюки со стрелками, рубашка-поло и голубая кепка. Если бы Горький его не знал, то наверняка принял бы за человека с задержкой в развитии. Нужно было обладать исключительно говёным чувством стиля, чтобы так одеваться, разъезжая на велике стоимостью шесть тысяч часов.
— Здравствуй, — велосипедист остановился у лавки и опустил наушники на шею. На всю катушку выла какая-то китаянка на фоне восьмибитной музыки.
— Привет, Циркуль. — Горький выкинул обёртку от хот-дога в урну. — Всё так и донашиваешь шмотки за братом?
— Очень смешно, — Циркуль слез с велосипеда и поставил его на подножку. — Чтобы ты знал — эти кроссовки стоят дороже, чем вся твоя одежда.
— Неудивительно. Даже пятиклассник впарит тебе коровье дерьмо под видом арахисовой пасты.
Циркуль сел на лавку и достал из кармана телефон.
— Такое чувство, что дома у тебя вместо шкафа — игральный автомат с одеждой. Каждое утро ты дёргаешь рычаг, и он случайным образом подбирает тебе наряд. Другого объяснения, почему ты так одеваешься, у меня нет.
— Наверное, мне всё-таки нужно было послушать Макса и не связываться с тобой.
— В смысле?
— Парень, которого ты ищешь…
— Макс сказал тебе не связываться со мной? — Горький выбросил в урну недоеденный хот-дог и блевотину в бутылке из-под пива.
— Не открытым текстом, но намекнул.
— Почему?
— Откуда я знаю?! У него спроси!
— Я бы спросил… — «если бы он брал трубку» — подумал Горький. — Что там по моему заказу?
— Ну, вообще, если бы ты не поленился, то нашёл бы его, просто вбив фамилию в гугл. Востриков Денис — восходящая звезда королевской битвы. Он подписал контракт с «ПроАрена».
— Ого!
— Это ещё не всё. Смотри! — Циркуль показал на экране телефона скриншот какой-то таблицы с именем Вострикова. — Я сначала подумал, что это ошибка, но затем запросил у своего человека данные из реестра. Похоже, Востриков недавно умер. И судя по местоположению, это произошло где-то во внешке. Я отправил тебе его трекер перемещений за последние две недели и список телефонных номеров.
— Его убили?
— Не знаю, — Циркуль пожал плечами. — Мой друг использует базы корпорации. Детальная информация о том, что происходит во внешке, их либо не интересует, либо, что более вероятно, у них её просто нет.
— Понятно, — Горький нажал несколько кнопок на браслете. — По цене, как обычно?
— Да.
— Спасибо, — Горький поднялся с лавки. — Увидимся.
Если раньше мимо двухэтажного дома на улице Кольцевой местные проходили по другой стороне дороги, то теперь они выбирали соседние улицы или переулки. Раньше дом банды Тощего напоминал притон с кучей вооружённых мужиков и мусором во дворе, теперь — место казни. Целыми остались окна только на втором этаже, в лицевой стене дома зияли дыры от дроби, лужайка перед домом бугрилась свежими кучами вывернутого дёрна — могилами, рядом с домом валялась раскуроченная, будто консервная банка, трансформаторная подстанция.
Внутри дом выглядел ещё хуже. Переломанная мебель, красные пятна и полосы на полу. Пахло порохом, потом и кровью.
— Бл*дь, ты только посмотри на себя! Ах-ха-ха-ха! — мужик с татуировкой петли на шее показал экран телефона сидящему напротив. Тот как-то болезненно хмыкнул (толи засмеялся, толи подавился слюной). На экране телефона он увидел фотографию самого себя, лежащего на полу с раскинутыми в стороны руками. Голубую майку на груди покрыли коричневые точки, вокруг расползлись кровавые круги. Его лицо было бело-синим. Один глаз закрыт, а зрачок второго прятался под верхним веком. — Ты, походу, подмигивал этому придурку с дробовиком, когда он в тебя шмалял! Ах-ха-ха-ха-ха!
— Да, убери ты это, Петля!
— Чего убери?! Я эту фотку на тебя на звонок поставлю! Ах-ха-ха-ха-ха!
— Тихо! — буркнул мужик за барной стойкой с шиной на левой руке.
— Я тебе дам — тихо! — Петля вскочил со стула и оскалился. — Ты, сука, сиди там стаканы протирай, понял?! Я буду решать, кому тихо, а кому — громко! Тощий не появляется уже две недели, сколько ещё будем ждать?! Денис с Лёхой свалили! Этот тоже очкует, что умрёт ещё раз и умом тронется, — Петля ткнул пальцем в мужика, сидящего напротив. — Восьмёрка отказалась нам платить. Из Беляша я еле бабки выбил. Всё идёт к тому, что больше он нам ничего не даст. Поползли слухи, что нас поимел хантер, наши точки сейчас подомнут цыгане. Я уже который день вам говорю — пора браться за дело! Может Тощий, вообще, больше не появится? Девчонка покончила с собой, у него, сто пудово, крышняк на этой теме отъехал. Чё ты головой мотаешь, придурок?
Мужик с шиной показал взглядом на дверь. В дверях стоял Тощий.
— О, босс, — Петля запнулся и расправил руки, как будто собирался обнять Тощего, а затем вжал голову в плечи. — Мои соболезнования по поводу Ксю…
Тощий вошёл в дом и осмотрел присутствующих. Они по очереди опускали головы, боясь встретиться с ним взглядом.
— Я тут как раз говорил парням, что… Давай я уберу! — Петля подскочил ко входу и убрал перед Тощим обломки стола. — Круто, что ты вернулся! Мы уже боялись… но я знал, что тебя не сломить! Хочешь чего-нибудь выпить? — Петля повернулся к мужику за барной стойкой. — Налей, пожалуйста.
Переступая через осколки стекла и куски мебели, Тощий пошёл к лестнице и медленно поднялся на второй этаж. Раскрасневшийся Петля шёл за ним хвостиком:
— Не знаю, слышал ты или нет. Я тут говорил про наши… про твои дела. Появились кое-какие сложности, но сейчас, когда ты вернулся, мы быстро их уладим. Ты только скажи с чего нам начать!
Тощий прошёл в свою комнату и остановился в дверях. Он долго смотрел на кровать, пока за его спиной Петля говорил про цыган и Беляша. Затем он взял с туалетного столика фотографию Ксении и вышел.
— Эй! — Петля тронул Тощего за плечо, когда тот уже оказался у двери на улицу. Петля сжался, будто ссохшийся гриб, когда босс к нему повернулся.
— А? — Тощий посмотрел на Петлю удивлёнными глазами, словно видел его в первый раз.
— Что нам делать, босс?
— Да мне пох*й, что ты будешь делать! — сказал Тощий и ушёл.
— …абонент не отвечает, оставьте сообщение после сигнала.