Горький подошёл ближе и посмотрел на лицо. Лопнувшие глаза наполовину вытекли из глазниц и засохли на щеках. С журнального столика исчезли тетради и телефоны.
Глава 15
— Так о чём ты говорил? — насмеявшись, спросил лейтенант Шикас у сидящего за столом Горького.
— Я хочу заявить об убийстве, — Горький заметил странный блеск в глазах у полицейского.
— Ну заявляй! — Шикас изобразил серьёзность и посмотрел на оранжевую повязку у Горького на плече. — Ты кого грохнул и пришёл сдаться?
— Хе-хе! — хихикнул за соседним столом сержант.
— А я смотрю у вас тут весело, лейтенант, бухаете?!
— Чё сразу бухаем?! У нас, между прочим — праздник! В связи с переизбранием многоуважаемого президента Виталия Александровича Хватковского всем полицейским повышают зарплаты. — лейтенант поднял указательный палец и помахал им. — Хватковский — хороший мужик, а главное — держит слово. Вот мы нахреначили ему голосов… я хотел сказать: наше ведомство поспособсвоволо… поспосопсволо… поспос…
— Поспособствовало! — помог сержант. — Товарищ лейтенант, после таких слов вам бы рот с мылом помыть.
— Ах-ха-ха! — заржал проходящий мимо капитан. — Из кружки Шикаса больше не пейте!
— Заткнись, сержант! — лейтенант покраснел и сморщил нос. — Ну чего там у тебя?!
— Василий Бобров. Проживает по этому адресу, — сказал Горький и положил на стол бумажку. — Мой друг. Два часа назад я нашёл его мёртвым в квартире. Похоже, его отравили. Вызвал полицию, но мне сказали, что свободных людей нет. За*бись, работаете, ребятки, раз на убийство свободных людей нет.
— Слушай, хантер, не тебе оценивать, как мы работаем, понял? Формально, то о чём ты говоришь — это не убийство. В виртуальном пространстве «Планета Тара» произошедшее классифиц… класиф… произошедшее признаётся преступлением по статье о насильственном прерывании игрового сеанса. Во! — Шикас остался доволен, что у него получилось выговорить такое длинное и сложное предложение. — Об «убийстве» в этой статье нет ни слова. И, кстати, где сам пострадавший?
— Не знаю. Мы общаемся только на Таре.
— Ну хорошо, — лейтенант кивнул. — Мы отправим по адресу экспертов, следователей, проведём следственную работу и свяжемся с вами, если у нас возникнут вопросы. Всего доброго!
— Как его зовут?
— Кого? — лейтенант подставил левое ухо.
— Как зовут убитого?
— Эм… Василий Бобровский? Нет-нет, не Бобровский… Бобриков, вот, точно! Бобриков же, правильно?
— Поспособствуй развитию своего мозга, Бобриковский! — Горький встал и пошёл к выходу. — Клоун, бл*дь!
— Эй, я сейчас упакую тебя за оскорбление власти! — крикнул лейтенант в спину, — Нужно порыться в законах, потому что я не уверен, что у грёбанного хантера, вообще, есть право подавать заявление! А-ну проваливай из участка! — последняя фраза ударилась о сомкнутые за спиной Горького двери.
Денис даже не посмотрел на этикетку бутылки, из которой пил. Алкоголь в любом случае утратил вкус. Терпкий, насыщенный, ароматный, богатый — без разницы! Пускай там будет хоть технический спирт или омывайка. Алкоголь действовал как таблетка с коротким сроком действия. Глоток из горла давал десятисекундную передышку в бесконечном потоке пожирающих мыслей.
Лампочки под потолком светились то слишком ярко, отчего болели глаза, то слишком тускло, и тогда Востриков боялся оказаться в полной темноте. Под настроение менял свою жёсткость и ворс ковра. Сначала был приторно-мягким, а затем — твёрдым, как наждачная бумага. Стены продолжали двигаться, но только в одну сторону — в сторону уменьшения комнаты. Где-то в глубине мозга страх посеял зерно навязчивой мысли: «Не расхреначить ли мне голову о стену? Или лучше о дверь?». За пределами крошечного мира из четырёх стен, Денис услышал звук спускаемой в унитаз воды:
— Эй! — он постучал кулаком в дверь и выждал паузу. Наверное, она длилась не больше десяти секунд, но Денис успел взмокнуть от накатившей жары и снова замёрзнуть. — Я слышу тебя! Подойди!
В комнате Дениса была отличная шумоизоляция. Он даже не услышал, как кто-то подходит к двери. Неожиданно скрипнул засов, и открылось окошко. На ковёр по очереди упали две полные бутылки.
— Подожди, друг! Давай поговорим, а?! Мне не надо это, — Денис протянул руку к окошку, но оно с грохотом закрылось, чуть не отдавив ему пальцы. — Не уходи, пожалуйста! Не уходи! Кто ты такой? Что тебе нужно?!
Денис услышал три шага, а затем связь с внешним миром прервалась. Он снова остался один на один с психопатом в своей голове, который всё больше склонял его к мысли, что выход из этой комнаты только один — забег в забетонированное окно.
— Ах, ты, сука! Урод вонючий! — взревел Востриков. — Нахер ты меня здесь держишь?! Отвечай, мразь! Выпусти меня! Слышишь, падаль?! Как только я выберусь отсюда, я вскрою твою тупую голову ножовкой, выну мозги спущу их в унитаз! Открой дверь!
Закрыв дверь в комнату, Горький сел на диван и взял планшет. Нужно было убедиться, что Востриков не наделает глупостей. Не наделал. Денис ещё пару раз ударил в дверь кулаком, что-то крикнул и, опустив голову, пошёл за бутылкой. Со стороны он казался непослушным ребёнком, который покапризничал, но смирился с непреклонным родителем и согласился выпить невкусное лекарство.
Горький откинул планшет и взял телефон. Пролистав список контактов, он нашёл номер Бобра. Палец завис над кнопкой «Вызов». Несколько раз качнулся, но так и не дотронулся до экрана. Мало кто представляет, какими беспомощными бывают вернувшиеся на Землю хантеры. Горький помог бы с ночлегом, с деньгами или просто составил компанию. Он сделал бы это для кого угодно, но не для Бобра.
Хантер старой закалки следил за исполнением кодекса также тщательно, как вегетарианцы за тем, чтобы не вкусить куриного мяса в незнакомом салате. Пункт о запрете любых связей между хантерами на Земле стоял одним из первых в его списке. Бобёр бы чертовски расстроился, а может даже разочаровался в Горьком, если бы тот позвонил. Что бы с ним не случилось, Горький узнает об этом лишь при встрече на Таре.
Кохмачёв Стас — старший цеховой врач комплекса длительного пребывания в виртуальном пространстве «Планета Тара» души не чаял в своей работе. По десять часов в день он сидел в кабинете с кондиционером и пересматривал сотни роликов с хештегами #Приколы и #Ржака.
Система поддержки жизнеобеспечения и кормления ни разу не давала сбоев и всегда сама исправляла отклонения от нормы. От Стаса требовалось лишь нажать кнопку с согласием выполнить то, что она хочет, например: увеличить ежедневный рацион спящего номер 0124–0052? Добавить витамины группы А спящему номер 0084–0012? Увеличить подачу кислорода спящему 1002–4598? Да, да и ещё раз да! А теперь свалите с экрана долбанные уведомления и дайте мне уже досмотреть: грохнется эта толстая тётка в озеро, вылавливая своего пёсика, или нет.
Помимо полного и безоговорочного подчинения компьютерной программе у Кохмачёва Стаса была ещё одна обязанность — осматривать клиентов после возвращения. Происходило это крайне редко, именно поэтому он подскочил с кресла, как ужаленный, когда к нему в кабинет, едва не выломав замок, ворвался начальник смены:
— Пошли со мной Кохмачёв!
В панике свернув окно браузера, Стас побежал за начальником. Вымытый до блеска коридор сделал два крутых поворота и привёл его в зал спящих. На третьем ярусе у стойки номер шесть Кохмачёв увидел пустую ячейку. Открытая капсула стояла на земле, а рядом — человек в робе.
Подбежав к ячейке первым, начальник смены впал в ступор, уставившись на клиента. Секунд через десять рядом с ним появился Кохмачёв.
— Что с капсулой? — спросил начальник смены.
— Всё в полном порядке, — ответил человек в робе. — Поддержка жизнеобеспечения, воздух, модуль безопасного перемещения сознания. Всё исправно. Ни одна из защитных систем не дала сбой и не выявила ошибок. Это не по механической части. Отчёт о работе оборудования предоставим в течение часа.