К совершенно противоположному мнению пришел французский этнолог Жан Шапелль. Он считает, что тиббу — потомки не гарамантов, а преследуемых гарамантами «эфиопов». Действительно, многие обычаи и внешний облик тиббу могут служить доказательством этой теории. Геродот писал о «живущих в пещерах эфиопах». На самом деле, нагорье Тибести, которое граничит с землей древних гарамантов, — это область, изобилующая пещерами, а тиббу и поныне часто живут в пещерах или под скальными карнизами. Сообщение Геродота, что язык эфиопов звучит как птичье щебетание, также, по мнению Шапелля, подтверждает его теорию. Он приводит цитату из «Грамматики теда-даза» (подгруппы тиббу) Ш. и М. Лe Керов: «Голос несколько секунд остается на очень высоком тоне… Это чередование нот всегда и во все времена приводило народы, контактировавшие с теда, в ужас. Возможно, Геродот отразил это изумление…»
Англичанин Найджел Хесселтайн обращает внимание на то, что семь тысяч лет назад в Тибести жили скотоводческие племена, которые вынуждены были под угрозой прогрессирующего распространения пустыни пересечь ее и направиться на юго-запад. Их потомками считают фульбе в Западном Судане. Эти скотоводческие племена были создателями части наскальных рисунков в Сахаре. Языковое родство между фульбе и тиббу позволило Хесселтайну сделать вывод, что тиббу являются потомками тех скотоводов, которые не эмигрировали в Западный Судан, а остались в Тибести. Умение рисовать на скалах и другие навыки утрачивались ими из поколения в поколение, так как тиббу были вынуждены направить все свои силы на то, чтобы перенести ухудшающиеся условия жизни в пустыне.
Страна кратеров
Тиббу, получившие свое название от нагорья Тибести, состоят из нескольких небольших групп, язык которых отличается незначительными диалектными особенностями. На севере, в Тибести, до самого Феццана, живет группа теда; на юге, вплоть до Борку, — группа даза совместно с подгруппой креда (у Бахр-эль-Газаля); в горах Эннеди, на юго-востоке от Тибести, живут бидеяты, а южнее, в Дарфуре и Вадаи, — группа загава.
Нагорье Тибести — родина тиббу. Это дикий, непроходимый край, на севере которого расположен перевал Куризо, служащий воротами в горную страну. «Ворота» эти — узкое отверстие между черными скалами — во время второй мировой войны были настолько расширены, что могли беспрепятственно пропускать моторизованные транспортные соединения. Это имело место тогда, когда французские войска, сконцентрированные в колонии Чад под командованием генерала Леклерка, вступили в бои в Северной Африке. На путешественника, направляющегося с севера, перевал производит сильное впечатление еще и потому, что здесь растет акация — первое дерево после тамарисков Уиг-эс-Серира, расположенного в ста пятидесяти километрах отсюда.
Карты Тибести были составлены после 1920 года, то есть после того как французский офицер Тильо пересек страну вдоль и поперек верхом на верблюде. Английский путешественник Найджел Хесселтайн во время путешествия по Тибести писал: «Трудно представить себе, насколько сложно исследовать этот край… Бывает, что на расстоянии десяти метров от тебя находится большая гельта, спрятанная за скалами, но для тебя она совершенно недоступна».
Горы Тибести в далекие времена были вулканами; эксперты причисляют такие вулканы к «субактивным». Это означает, что последнее извержение произошло не так уж давно. На Туссиде — второй по высоте вершине Тибести (3265 метров) — то и дело можно обнаружить следы извержения. Гора Собором время от времени извергает клубы пара и известна своими горячими источниками, лечебные свойства которых прославились на многие тысячи километров в округе. Все эти горы отличаются колоссальными кратерами. Диаметр кратера Туссиде шесть километров. Кратер Ега, на дне которого тиббу выращивают зерновые культуры, имеет в диаметре даже десять километров.
Однако самым большим кратером обладает высочайшая гора Тибести — Эми-Куси; ее высота 3415 метров. Диаметр кратера двенадцать километров. Французский офицер дю Буше, который первым взобрался на Эми-Куси, оставил очень увлекательное описание этого гиганта.
«Ранним утром я отправился на верблюде от подножия массива, а вечером уже ночевал в кратере, после того как поднялся на высоту две тысячи семьсот метров. Я никогда не забуду грандиозного зрелища, которое являла собой эта огромная шахта при заходе солнца: с одной стороны — струи жидкой лавы и базальтовые трубки, с другой — конусы из шлаковидных обломков лавы, а в середине кратера до самой вершины будто пылал костер, пламя которого достигало четырехсот-пятисот метров. Затем наступил страшный холод и гербы (сосуды из целой кожи козы, в которых носят воду) замерзли менее чем за час. Невозможно передать мое удивление, когда проснувшись, я обнаружил на дне кратера множество газелей и еще свежие следы кочевий тиббу».