– Тут мало что изменилось, – отметил Ричард.
Да, девять лет. Тогда все здесь выглядело волшебным. Путешествие в волшебную сказку. Снег, горячий шоколад, мягкие подушки и смех. Свобода. Можно было взять сани у булочника и кататься по улицам в три часа ночи. Ах, какой свободной чувствовала она себя в ту пору! Свободной, глупой, безумной…
Вагонетка свернула в узкий проезд, притормозила, чтобы не задеть двух пожилых женщин, а потом остановилась у гостиницы «Алекс». Они подошли к стойке регистрации, и Ричард заполнил формуляры, а носильщик отнес их вещи в номер, простенький и уютный, с современной деревянной мебелью, пухлыми подушками и большой глубокой постелью, мягкой, словно снег.
– Мы должны позвонить Ники, – сказала она.
– Ага.
Сэм подошла к окну и внимательно посмотрела на улицу. Напротив находилась школа, парты по случаю вечера пустовали. Она разглядела какую-то выставку рисунков, сделанных цветными карандашами и пришпиленных к доске объявлений. Она попыталась сосредоточиться. Подумать.
Существует ведь так много возможностей. Может быть, именно потому-то люди и не обращают внимания на свои предвидения, ведь стоит начать в них копаться, попытаться рассмотреть все варианты, как сразу либо превратишься в отшельницу, либо с ума сойдешь. Возможно, тебе уже не спастись. Все, что ты можешь сделать, – это получить отсрочку на несколько часов, дней или недель, которые будут полны ужаса и замешательства. Нет, такой подарочек и получать-то не стоило.
А снег падал все сильнее. От радиатора к лицу поднимался теплый воздух.
– Как ты себя чувствуешь, таракашка?
Она подняла брови.
«Я бы себя чувствовала куда лучше, если бы…
Если бы ты поверил мне, но ты не хочешь верить. И Кен тоже не хочет, ну то есть не совсем верит. Только два человека и поверили. Один погиб, а другой и знать меня не желает».
Ласло. Так поспешно уехал с железнодорожной станции, будто за ним гнались.
«Но тебе не суждено победить, Слайдер. Я тебе этого не позволю. – Она криво улыбнулась. – Я собираюсь победить тебя. Все ведь пока обходилось, а? Так что победа будет за мною. Обещаю тебе это».
Ричард перекатился на кровати и вытащил свои сигареты из кармана куртки с капюшоном.
– Чему это ты улыбаешься?
– А как тебе вот этот лимерик? – спросила она.
– Так ты себя чувствуешь той дамой, что ли?
– Жизнь – это тигр, – сказала она. – Вот это я чувствую.
– Твое здоровье!
– Твое, – ответила Сэм.
Они чокнулись бокалами. Ричард покрутил свой бокал и сделал большой глоток.
– Хорошо вот так уехать, просто вдвоем, правда?
– Да.
– Мы, кажется, никогда не разговариваем, когда находимся дома, так ведь?
Она отхлебнула немного вина.
– А о чем ты хочешь поговорить?
Он пожал плечами и зевнул.
– О нас с тобой, конечно. У меня такое ощущение, что мы идем сейчас по узкой тропочке…
Он глубоко затянулся сигаретой и внимательно посмотрел куда-то мимо нее. Она повернула голову. За соседним столиком сидела экстравагантная блондинка вместе с представительным мужчиной, лет на тридцать старше ее.
– Ничего особенного, – заметила Сэм.
– Сиськи у нее хороши.
– Мне очень приятно сидеть здесь и наблюдать, как ты балдеешь от другой женщины.
Ричард отпил еще немного вина, и вдруг его лицо внезапно оживилось, он вскочил с места.
– Андреас! А мы не ждали тебя раньше завтра!
Сэм увидела банкира, с чопорным видом идущего в их сторону, в длинном пальто с меховым воротником, запорошенным снегом, руки в перчатках он скованно держал по бокам. Ей внезапно стало холодно, словно Андреас оставил распахнутой дверь на улицу, мурашки поползли по коже.
Подойдя к их столику, Андреас кивнул ей, на его губах играла слабая самодовольная ухмылка, та самая, которую она видела сквозь жалюзи в каюте того моторного катера. Она была уверена в этом.
– Привет, как ты? – чересчур оживленно спросил Ричард.
– С сегодняшнего утра мало что изменилось. – Андреас холодно улыбнулся ему в ответ, покачал головой, а потом пристально посмотрел на Сэм: – Добрый вечер, миссис Кэртис.
– Добрый вечер, – ответила она так вежливо, как только могла, уставившись в ответ в его холодные неприятные глаза, которые, казалось, смеялись над ней.
– Я очень рад видеть вас снова. У меня остались самые лучшие воспоминания от встречи с вами за обедом. Такой был прекрасный вечер.
– Спасибо. Я рада, что вам понравилось.
– Садись, подключайся к нам, – пригласил Ричард, делая энергичные знаки официанту принести еще один стул.
– Вы, вижу, уже поели, – сказал Андреас. – Я возьму себе что-нибудь, а потом подсяду.
– Нет-нет, ни в коем случае, ты сядешь к нам прямо сейчас, – настаивал Ричард. – Не имеет значения, что мы уже поели. Мы просто спокойно посидим, а ты пока ешь. Я принесу тебе бокал. Выпьешь немного вина?
– Спасибо.
Банкир снял пальто, и Ричард с суетливой поспешностью обогнул столик, чтобы забрать у него пальто и передать, словно мяч в регби, официанту, принесшему стул. Потом Ричард схватил бокал с незанятого соседнего столика, налил немного вина и поставил бокал перед Андреасом.
– Здесь лучше всего пить местные вина, – сказал Андреас, присаживаясь и снова впиваясь взглядом в глаза Сэм.
– Да-да, – подхватил Ричард. – Да, разумеется, не сомневаюсь, что ты прав. Прошлый раз, когда были здесь, мы пили отличные вина… В честь сегодняшнего дня нужен тост! Давайте-ка выпьем немного шампанского, бутылочку «Пу»… и возьмем немного «Болле», если оно у них есть. Я принесу винный прейскурант. – Он ухмыльнулся. – У меня есть тост за… дематериализацию Ричарда Кэртиса.
Он посмотрел на Андреаса, ища его одобрения, но банкир безучастно смотрел в сторону, словно собака, которая устала от своего щенка.
– Они не нашли никаких неисправностей в твоем автомобиле.
– Что ты имеешь в виду? – Ричард снова помахал официанту. – Не могли бы мы получить меню и карту вин, пожалуйста, – сказал он по-французски и снова повернулся к Андреасу. – Никаких неисправностей?
Тот в ответ пожал плечами:
– Может быть, там что-то… ну, как это называется?.. Расконтачилось в проводке или еще что-нибудь. Ну, теперь-то все отлично. Ход у нее просто замечательный.
Никаких неисправностей.
Сэм почувствовала, как у нее по шее поползли мурашки. Никаких неисправностей. Как с ее «ягуаром» у станции подземки «Хампстед». Ее без остановки трясло. Ричард и Андреас с изумлением уставились на нее.
– С тобой все в порядке, таракашка?
– Все отлично. Только вот чуточку холодно.
Она снова перехватила взгляд Андреаса, его ледяных голубоватых глаз на плоском, невыразительном лице, таком неприметном, пока не присмотришься повнимательнее. Аккуратно причесанные, довольно красивые волосы, но на макушке уже сильно поредевшие, еще немного, и будет лысина. Вероятно, когда ему было лет двадцать, он был неплох собой. Теперь это крепкий мужчина, крепкий и спортивный, с нарочитой элегантностью: розовый кашемировый свитер, кремовая шелковая рубашка, на груди небольшой серебряный медальончик.
– Странно, конечно, – сказал Ричард. – Я думаю, виноваты эти электронные штучки-дрючки, которые порой отказывают.
А потом она увидела это.
Увидела и поняла.
Она увидела, как Андреас, прежде чем обхватить своими пальцами в перчатке бокал с вином, сделал быстрое, почти незаметное легкое движение большим пальцем и мизинцем. Если бы она не смотрела так пристально, то не обратила бы внимания на движение, которое ему пришлось сделать, чтобы заставить шевельнуться три средних пальца, заставить и их согнуться вокруг бокала.
Чтобы они выглядели как настоящие.
43
Сэм неистово билась, пытаясь высвободиться из-под груды постельного белья, которое словно мешок с песком давило и душило ее. Пыталась высвободиться, чтобы спастись от надвигавшихся на нее сверху лопастей вентилятора, от потолка, потрескавшегося, словно яичная скорлупа. Она с безумными усилиями сбрасывала с себя простыни, но они падали обратно, давили на тело и лицо, закрывая ей рот и нос. Она задыхалась, судорожно глотая воздух, беспомощно извиваясь.