И это делало его появление еще более удивительным.
— Оставьте нас, — коротко бросил он лакею, который немедленно исчез.
Джулиана с трудом удержалась от улыбки. Его надменность осталась при нем. Но он все-таки приехал за ней, и это было единственным, что в настоящий момент имело значение.
Она хотела было броситься к Рису, раскрыть ему свои объятия и долго целовать его, но что-то в выражении его лица остановило Джулиану. Она медленно подошла к нему, и ее дыхание участилось. Рис смотрел на нее страстным пылающим взглядом.
— Я принес тебе еще кое-что, — хрипло пробормотал он и протянул ей украшенную драгоценными каменьями шкатулку.
Дрожащими руками она приняла ее. И сразу узнала. Значит, он обнаружил, где она хранила «ложку любви»? Как прекрасно, что он опять вручает ей этот символ вечной любви и верности!
Но когда она открыла крышку и отвернула ткань, то увидела, что ее «ложка любви» разломлена на две равные половинки. Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди. Боже праведный, что это значит? Не хочет же он сказать…
Их взгляды скрестились, и Джулиана задохнулась от тревоги. Она видела, как его голубые глаза потемнели и стали совсем темно-синими.
— По своей глупости и неосторожности я сломал ее. — Он взял у нее из рук шкатулку и извлек оттуда обломки. Вложил две деревянные половинки в руку Джулианы и накрыл ее своими руками. — Теперь, моя любовь, я хочу, чтобы ты помогла мне ее починить. Я не смогу жить в мире, если отдельно будут существовать эти две половинки. И я надеюсь, что их еще не поздно соединить.
Она вдруг поняла, что Рис говорит уже не о поломанной деревянной ложке. А об их браке, о том, что это он сломал его своим недоверием. И теперь просит ее помочь воссоединить то, что разодрали на части ее братья. То, что он отверг так безрассудно.
В его взгляде смешались страх и неуверенность, напряжение и беспокойство, и ее сердце исполнилось любви. Ведь он смог наконец побороть свою гордость и пришел за ней.
Рис был не слишком уживчив и прост. Годы, проведенные на море, сделали его нетерпеливым и нетерпимым ко всему. Но он остался искренен и правдив, даже в своей надменности. И он любит ее, и это написано у него на лице.
— Еще не поздно, — радостно произнесла Джулиана. — Никогда не может быть поздно.
Ее слова стерли последний страх в его душе. С приглушенным стоном он сжал ее в объятиях, осыпал поцелуями ее лицо, жадно приник к губам. Поцелуй был таким нежным и таким страстным, что Джулиана поняла — она запомнит его на всю жизнь.
— Никогда больше не оставляй меня, — прошептал он, когда наконец оторвался от нее. Он взял ее лицо в свои руки. — Попроси меня сделать что угодно, и я это сделаю. Попроси меня дать тебе все, что угодно, и я отдам тебе это. Но никогда не оставляй меня.
— Не волнуйся, я не собираюсь оставлять тебя ни сейчас, ни когда-нибудь после. — Она нежно поцеловала его.
Рис крепко прижал ее к себе, опустив голову ей на плечо.
— Хорошо, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее шею. — Последние два дня стали для меня сущей пыткой. Если ты хотела наказать меня, ты в этом преуспела.
— Я не хотела наказывать тебя. Я лишь хотела, чтобы ты понял, что должен верить мне.
— Я понял, — словно клятву, произнес Воган. — Я понял, что, если я не буду верить тебе, я перестану верить всему в этом мире, потому что ты мне дороже всего мира.
— О Рис, — растроганно прошептала Джулиана. — Я так долго ждала этих слов. — И теперь уже она осыпала поцелуями его лицо — побледневшие щеки, нежную кожу век, кончик надменного носа.
— Я одного только не могу понять, любовь моя. — Отстранившись от него, она лукаво улыбнулась. — Почему ты прислал мне все эти подарки? Я боялась, что они должны заменить твой приезд. Но, похоже, я была не права.
Он провел губами по ее лбу.
— Возможно, во мне еще не совсем умер поэт. Я хотел открыть тебе мое сердце, но боялся просто предстать перед тобой, держа его в руках. Я думал, ты сердишься на меня за то, что я долго не ехал, и не захочешь говорить со мной. Подарки должны были смягчить тебя.
Джулиана широко улыбнулась.
— И ты предложил мне все, что имеешь, да? — Ее улыбка погасла. — Но для меня самое главное — владеть твоим сердцем и душой, так же как ты владеешь моими. И твоим доверием. Наконец, после стольких лет!
Он прижался лбом к ее лбу.
— Я был таким глупцом, любовь моя! Я так часто оказывался глупцом, что даже и не знаю, с чего именно начать извинения, но…
Внезапный стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть и осознать, что они находятся в передней Нортклифф-Холла.
Джулиана тяжело вздохнула и слабо улыбнулась.
— Мне бы очень не хотелось прерывать твои любовные признания, мой дорогой супруг. Но это, кажется, лорд Девоншир.
К чести Риса, ему удалось сохранить спокойствие на лице.
— Я должна впустить его, понимаешь? — добавила она.
Он грустно вздохнул.
— Да. Полагаю, что должна.
— И, возможно, будет лучше, если я сначала встречусь с ним одна. — Она подняла на него умоляющий взгляд.
— Делай, как считаешь нужным. Я приехал сюда потому, что ты посчитала это нужным. — Воган внезапно помрачнел. — Но не думай, что я это одобряю.
— Да, было бы удивительно, если бы ты одобрил. — Она протянула ему половинки «ложки любви», которые до сих пор держала в руках, и указала на дверь в столовую. — Ступай туда и подожди меня. Обещаю, что буду говорить с ним недолго.
Рис кивнул. Но, когда она пошла отпирать дверь, он поймал ее за талию и впился в ее губы долгим страстным поцелуем. Его язык уже ворвался к ней в рот, требуя и подчиняя.
Когда он отпустил ее, Джулиана была словно в тумане.
— З-зачем ты это сделал? — пролепетала она.
На его лице промелькнула слабая улыбка.
— Я только хотел, чтобы ты об этом помнила, когда будешь говорить с Девонширом. — И, таким образом обретя уверенность, он зашагал в столовую.
Джулиана весело рассмеялась, помотала головой, чтобы окончательно прийти в себя, и побежала отпирать, надеясь опередить лакея, уже спешившего на нетерпеливый стук.