— Дьявол тебя забери! Ты сам Сатана во плоти! — Дотоле сдерживаемый гнев Вогана выплеснулся наружу, заставив Блэквуда осторожности ради отступить на безопасное расстояние. — Наш брак действителен, и у меня есть тому подтверждения!
— Думаю, у Джулианы на этот счет имеется другое мнение. Если ты не будешь присутствовать при публичном расторжении брака, для тебя все кончено, слышишь? Ну а ей останется подыскать себе жениха позавиднее и принести ему в приданое превосходное состояние.
В бессильной ярости Рис молчал. Будь он свободен, он сумел бы заставить наглеца ответить за свои слова, жестокие, но казавшиеся ему теперь горькой правдой. Он постарался вспомнить сейчас лицо Джулианы в минуту, когда пред алтарем она торжественно клялась ему, своему супругу, в вечной любви, почтении и верности. Нет, она была сама искренность, и он готов поспорить на что угодно, что это так.
Однако все же был кто-то, кто направил братьев по их следу. Не мог же Блэквуд выдумать все сам, раз ни единой душе было неведомо о тайных встречах Риса и Джулианы. И потом, она поклялась не писать прощальной записки родным. Да и он сам никому и словом не обмолвился, куда лежит их путь, даже епископу. Но все же на какое-то время Джулиана оставалась одна, наедине с хозяином «Белого дуба», пока Рис отлучался за свадебным подарком для нее…
Воган всячески пытался заглушить одолевавшие его предательские сомнения. Кому верить — ненавистному виконту или же своей возлюбленной Джулиане? Джулиана… Она обычно выбирала побег, едва попадала в затруднительную ситуацию… как и в тот вечер, после собрания… или когда отец запер ее в наказание… Рис невольно подслушал тогда в лесу, что Дарси отказал ей в своем заступничестве перед отцом, значит, Джулиане оставалось надеяться только на мать.
Да, это верно, Джулиана часто поступала не раздумывая, и позже, также не раздумывая, бросалась на попятный, только бы избежать неприятных последствий. Почему она скрыла от него, что Ллинвудд становится после свадьбы ее собственностью… Но хуже всего было то, что Джулиана действительно знала о том, что Морган отпечатал памфлеты. Ведь она всего лишь юная избалованная английская барышня, которая могла…
При одной этой мысли Рис глухо выругался. Он успел хорошенько узнать Джулиану: ее избалованную натуру, английское высокородное происхождение. Но могла ли она так просто отказаться от него, Риса? Этого он не знал.
Воган сурово поднял глаза на Блэквуда.
— Я не стану больше выслушивать твоих лживых слов о моей супруге. Супруге, слышишь? И ей быть моею до тех пор, пока я не вернусь. Ты, сукин сын, знай, что такой день обязательно настанет, и тогда я расквитаюсь с вами за это!
— Если ты попытаешься сбежать, тебе конец. — Виконт решительным жестом чиркнул себе по шее. — Тебя повесят как дезертира. Если тебе вздумается вернуться, я уж постараюсь, чтобы и здесь для тебя нашлась веревка. И для тебя, и для твоего дружка Пеннанта!
— Ты можешь держать меня, но отпусти хотя бы Моргана, — сквозь зубы процедил Рис. — Что бы ты там ни думал, он не имеет никакого отношения к этим памфлетам. Сознаюсь, это я отпечатал их в Лондоне, и если Джулиана утверждает обратное, значит, она лжет.
Мрачная улыбка заиграла на губах Блэквуда.
— И Летиция, по-твоему, лжет?
— Ах ты английский щенок! — взорвался Морган. — Если ты не прекратишь сию же минуту очернять эту женщину, я…
Резкий смех Блэквуда заставил их вздрогнуть, словно от ушата ледяной воды.
— Ну и олухи вы оба! Женщины трусливы, и я еще раз в этом убедился, порасспросив как следует Летицию. Девчонка выложила мне все как было, когда поняла, в какую передрягу она угодила. — Блэквуд холодно взглянул на Моргана. — Мне не оставалось ничего другого, как схватить и тебя, Пеннант, раз ты тоже из бунтовщиков. Нельзя допустить, чтобы вы сеяли смуту среди валлийцев, особенно нынче, накануне выборов. И Летиция это прекрасно усвоила.
— Нет, только не Летиция! — выкрикнул Морган. — Она ни за что бы не выдала меня. Она не могла…
— Не могла? Ты думаешь, она будет рисковать ради тебя своим местом? — Блэквуд с неожиданной злостью сунул табакерку в карман. — Когда ей пришлось выбирать между хорошим местом и валлийским смутьяном, она выбрала первое.
— Я не верю тебе, — прошептал Морган.
Но голос выдал его. Он уже почти поверил в клевету виконта. Рис же, мало знавший Летицию (кроме того, что та не одобряла их встреч с Джулианой), мало чем мог тут помочь.
Напоследок виконт смерил холодным взглядом обоих пленников.
— Все, хватит. Я и так слишком много времени потратил на болтовню с вами. Теперь, когда вам известно, в чем вас обвиняют, надеюсь, вы избавите всех от лишних вопросов. Вербовщикам слишком хорошо платят, чтобы они их не слышали.
Рис молчал. Он казался себе боксером, поверженным наземь после многочасового изнуряющего боя. Слова Блэквуда, словно меткие удары, один за другим поражали его в самые слабые места.
— Оставляю вас, джентльмены, наедине с приятными мыслями. — Виконт поднялся с бочки. — На корабле у вас не будет слишком много времени для отдыха. — Он направился к двери, но внезапно остановился и обернулся: — Но помните, что я сказал. Вернетесь обратно, и вам конец. Будете иметь дело со мной. — И вышел, хлопнув дверью и оставив их в полной темноте.
— Ты же видишь, он лжет, — громко сказал Рис по-валлийски, стараясь сам поверить тому, что говорит.
— Неужели Летиция могла рассказать Джулиане, кто напечатал памфлеты?
— Да, похоже, она это сделала.
— Значит, леди Джулиана все знала. — Морган выругался. — Я же велел Летиции ничего ей не рассказывать. Она мне клялась, что никто не услышит от нее ни единого слова.