Слова дочери заставили побледнеть старого лорда.
— Ты ведь так не поступишь со своим отцом, милая? — просящим тоном произнес он.
Что-то дрогнуло в душе Джулианы. Отец еще никогда не называл ее «милая», и вот теперь, когда ему от нее что-то понадобилось…
— Я больше не хочу участвовать в скандале, который затеял ты, отец. И тем более не желаю опозорить ни всех вас, ни Риса. Что бы вы ни говорили, я — его жена.
Дарси приблизился к ней, и в его глазах она прочла напряженную работу мысли.
— Послушай, Джулиана. А что, если Воган не вернется? И мы никогда о нем больше не услышим? Что, если он, не приведи Господи, погибнет на море? Откуда тебе это все предвидеть? Ты так и проживешь всю свою жизнь соломенной вдовой, без собственной семьи, без мужа…
Ей так хотелось не слышать горькой правды, прозвучавшей в словах брата, но она не могла не признать, что он прав. Дарси покосился на отца и сказал:
— У меня есть предложение. Оно, думаю, должно прийтись по душе всем заинтересованным сторонам.
Скрестив руки на груди, Джулиана настороженно посмотрела на Дарси:
— Ну и что это за предложение?
— Если ты не желаешь развода, ты его не получишь. С епископом можно договориться, и он будет с готовностью молчать о том, что благословил брак при столь сомнительных обстоятельствах. Уверен, с ним не будет проблем. Что до прочих свидетелей… хозяина «Белого дуба» и других, то я уже позаботился, чтобы они помалкивали.
Джулиана испуганно посмотрела на брата.
— А пока, — продолжал Дарси, — почему бы тебе не забыть о том, что произошло? Подумай, что ты собираешься делать дальше. В таком деле не нужно спешить. Может, ты и сама поймешь, что нет смысла жертвовать своим будущим ради какого-то валлийца.
Нерешительным взглядом она обвела лица родных, ожидавших от нее окончательного ответа. Джулиана чувствовала, что не сможет вынести на суд чужих людей свою любовь, когда в сердце ее осталось место только горю.
— А вдруг у меня… — Она запнулась и тяжело вздохнула. — А вдруг я беременна?
— Святой Боже! — прошептала мать и упала в кресло. Лицо отца стало мертвенно-бледным.
Один только Дарси с каменным выражением на лице сохранял спокойствие духа.
— Если это все же случится, нам придется признать ваш брак действительным. Но то, о чем ты беспокоишься, вряд ли возможно. Ведь спала ты с ним всего один раз?
Густо покраснев, Джулиана кивнула.
— Ну, так что ты намерена делать? — нетерпеливо настаивал Дарси. — Я предлагаю тебе все хорошенько обдумать и не торопиться с решением.
Джулиана внезапно почувствовала, как невыносимая усталость навалилась и овладела ею. Эта ночь и последовавший за нею день показались ей поистине бесконечными. К тому же в словах брата ей слышался здравый смысл, который сейчас ей был так необходим. Будет ли предательством с ее стороны поступить так, как советует Дарси?
Джулиана вздохнула. Пожалуй, да. Но никто ведь не требует от нее окончательного ответа сейчас. Раз ей дают время на размышление, она сможет обдумать возможность выкупить Риса или что-нибудь в этом роде. Как только он напишет, на каком корабле его держат, она сможет помочь ему оттуда поскорее выбраться.
Но, с другой стороны, если она по-прежнему будет Жить с родными, рано или поздно ее обязательно принудят в разводу. Джулиана задумалась, перебирая в голове планы, которые они строили с Рисом еще накануне. Затем ее взгляд просветлел, и она решительно заявила:
— Так и быть, я приму во внимание ваш совет. — Она услышала дружный вздох облегчения, вырвавшийся У родных. — Но при одном условии.
— Условии? — удивленно спросил отец, и Джулиана заметила, что былой гнев вновь возвращается к нему. — При каком условии?
— При условии, что мне будет позволено жить в Ллинвидде.
— В Ллинвидде? — встревожилась мать. — Одной?
— Да, — ответила Джулиана и дерзко посмотрела на родителей. — В конце концов, он принадлежит мне.
— Мне вообще не стоило тебе его дарить, — мрачно заметил отец, — тогда, может быть, ничего бы этого не случилось.
— Может быть. Но ты все же это сделал. И я не позволю тебе отобрать у меня свадебный подарок. Ллинвидд теперь принадлежит мне и моему мужу. И до его возвращения я намереваюсь жить там и посвятить себя тамошнему хозяйству.
— Господи, какая глупость… — начал было глава семейства.
— Если ты не позволишь мне этого, отец, я клянусь — все в городе узнают, что ты сделал с моим мужем. Я расскажу людям всю правду, и мне наплевать, что из этого всего выйдет.
Братья Сент-Албанс переглянулись, но Джулиану интересовало лишь мнение отца. Граф был чрезвычайно сердит на дочь, но она чувствовала, что он уже готов сдаться. Впервые в своей жизни Джулиана с грустью заметила, как постарел и осунулся ее отец, и сердце ее смягчилось.
— Так что ты скажешь, отец?
На какое-то мгновение былой гнев взял над ним верх, но старый граф сумел с ним справиться.
— Будь по твоему, дочка. — И твердым голосом добавил: — Но обещаю, если мне попадется твой муженек, клянусь, я собственными руками сверну ему шею.
— Да, отец, — рассеянно откликнулась Джулиана, не обращая внимания на его последние слова.
Теперь у нее был свой дом, но не было мужа, с которым она могла бы делить этот кров. Не было мужа. Сердце ее сжалось от горя. Рис исчез, и могут пройти годы, прежде чем она увидит его вновь.
Однако у нее теперь оставался Ллинвидд, и хозяйственные хлопоты могли хоть как-то отвлечь ее. Уж если ей удалось получить то, что раньше принадлежало Рису, то, может быть, судьба окажется еще раз благосклонна к ней и вернет обратно мужа.
Только на это ей и оставалось теперь уповать.
Часть II
Кармартен, Уэльс
Июнь 1783 года
8
От резкого запаха уксуса к Джулиане постепенно возвращалось сознание. Она начала улавливать обрывки фраз и отдельные слова: «лжец», «полоумный валлиец», «моя жена»… и окончательно пришла в себя. Неужели ей все это не приснилось? Не приснилось, что после шести лет молчания из небытия возник Рис?