Поняв, что Рис твердо решил держать ее при себе, Джулиана нашла единственно возможный выход. Нужно любым путем превратить эту отчаянную битву характеров в цивилизованное супружество. Это было самое большее, на что она могла рассчитывать, раз уж Рис ее так ненавидел. И хотя ее ужасала мысль о том, что придется жить с Рисом как с чужим человеком, это было все же лучше, чем то изматывающее сражение, которое он, похоже, намерен вести.
Она устала от сражений. Шесть лет она сражалась — сперва со своим страхом, потом со своим горем. И то, и другое было связано с Рисом. Она сражалась со своей семьей за право жить в Алинвидде, затем с кредиторами, пока дела там наконец не пошли в гору. Решив выйти замуж за Стивена, она надеялась навсегда покончить со ~ сражениями, надеялась найти «тихую гавань».
На ее губах застыла горькая улыбка. Конечно, это было бы слишком хорошо, чтобы стать реальностью. И все по вине ее проклятых братцев и их неожиданного предательства. Впрочем, не такого уж неожиданного, ведь они-то, видно, и выдали Риса вербовщикам, а теперь втягивали ее в самое ужасное из сражений.
Джулиана закрыла глаза и усилием воли заставила себя не думать о том, что все время точило ее душу изнутри. Почему Дарси так оболгал ее перед Рисом? Она могла понять, зачем он солгал Рису в первый раз. Тогда ему нужно было разлучить их. Можно понять и то, зачем он солгал ей о смерти Риса. Ему очень хотелось, чтобы она вышла замуж за Стивена. Но Рис вернулся, и Дарси вновь оговорил ее. Зачем?
И вообще, все случившееся той роковой ночью не вязалось одно с другим в ее голове. Как братья могли оказаться причастны к вербовке, если они появились в гостинице уже после того, как вербовщики схватили Риса?
Джулиана вздохнула. Видно, и это тоже ложь: Рис сказал, что его взяли среди ночи, значит, Дарси и Оувертон должны были прийти в трактир раньше. Но откуда они узнали, где ее искать? Она что-то силилась вспомнить, что-то случившееся той ночью, но тщетно… Шесть лет все же немалый срок.
Итак, Дарси явился в трактир, затем наврал и ей, и Рису о том, каким образом он ее нашел, рассказав обоим совершенно разные истории. И проклятый трактирщик подтвердил лживые россказни брата. Без сомнения, Дарси подкупил его.
Но это все же не объясняло, как на самом деле ему удалось разыскать их той ночью. И почему Дарси так упорно скрывал правду даже теперь? Вот если бы ей удалось выскользнуть отсюда, вернуться в Нортклифф-Холл и расспросить братца как следует! Иначе она просто сойдет с ума, теряясь в догадках, зачем и как Дарси все это подстроил.
Старший брат всегда был непомерно честолюбив, надменен и суров, но порой он умел быть и добрым. Грустная улыбка тронула ее губы. Джулиана вспомнила, как однажды ее, шестилетнюю, он целый день прятал от отца. Тогда она разрисовала чернилами какие-то важные бумаги, чем привела отца в настоящее бешенство. Дарси же клялся, что не видел проказницы, между тем как Джулиана преспокойно сидела у него в шкафу. Он всегда о ней заботился. Не исключено, что, добившись ареста Риса, он твердо верил, что делает это лишь ей во благо.
Но прошлой ночью… Слезы навернулись ей на глаза. Прошлой ночью Дарси, казалось, совершенно не было до нее никакого дела. С чудовищным хладнокровием он лгал Рису, зная, что весь гнев мужа обрушится на нее. Почему Дарси был столь безжалостен? Джулиана инстинктивно чувствовала, что брат что-то скрывает от нее. Она должна выяснить. Приняв решение, Джулиана почувствовала себя лучше и села на кровати. И тут она заметила Риса.
До этого Джулиана не могла его видеть, поскольку лежала спиной к двери. Рис стоял в дверях и пристально наблюдал за ней. Босой, в узких штанах и рубашке с расстегнутым воротом, он был больше похож на пирата, чем на сквайра, особенно когда вот так странно смотрел на нее. У нее перехватило дыхание. Давно ли он за ней наблюдает? Он, видимо, еще не заметил, что она проснулась. Но когда же он вошел?
Молчание затягивалось. Потом Воган ровным голосом произнес:
— Я пришел взглянуть, проснулась ли ты. Твоя мать прислала платья, я их сейчас принесу. Мы скоро уезжаем. Ты, наверное, хотела бы позавтракать?
Он говорил отрывисто, не глядя ей в глаза, его взгляд был устремлен вниз. Слишком поздно Джулиана сообразила, что тонкая сорочка ничуть не скрывает ее обнаженную грудь. Румянец стыда обжег ей щеки, и Джулиана торопливо натянула на себя простыню.
— Как… как долго ты здесь стоял?
— Совсем недолго.
Внезапно она вспомнила разбудившие ее звуки. То был щелчок ключа в замке, и стук двери, отворенной и осторожно прикрытой. Значит, все это время он наблюдал за ней.
— Почему ты не постучал?
— Это моя спальня, если ты помнишь. Почему я должен стучаться в собственную спальню?
— Может быть, из вежливости, — огрызнулась она. — Ты еще помнишь, что это такое?
Ее смелость, казалось, удивила его. Затем мрачная улыбка тронула его губы.
— Я помню о многом. Хотя бы о том, как соблазнительно ты выглядела, свернувшись в своей кроватке в Нортклифф-Холле. Вот я и пришел проверить, не обманывает ли меня моя память.
Эти нежные слова обезоружили Джулиану. Мысль о том, что Рис любовался ею во время сна, взволновала и согрела ее.
— Ну и что же… обманывает?
— Обманывает. — Он шагнул вперед, пожирая ее жадным взглядом. — Ты гораздо соблазнительнее, чем мне запомнилась.
Джулиану тревожил его пристальный взгляд. Ей вовсе не хотелось повторения событий прошлой ночи. Она пыталась найти какие-то слова, которые отвлекли бы его от острого желания обладать ею.
— Я… я слышала голоса в коридоре этой ночью. У тебя был гость?
Лицо Риса мгновенно стало замкнутым.
— Да. Приходил Морган, рассказывал, как он был у Летиции.
— Он вернулся вместе с тобой? Это же чудесно! Летиция, наверное, в восторге! — Взгляд Джулианы мгновенно просветлел, но тут она вспомнила, что Летиция нынче — любовница ее брата и у нее от него ребенок. — Я… я думаю, она должна быть рада, что Морган выжил. Но теперь у них, верно, все будет по-другому.
— А вот Морган так не думает, — фыркнул Рис. — Он собирается продолжить с того момента, как они расстались. Этот ее дурацкий ребенок целиком завладел его чувствами!