Ника так эмоционально высказывалась.
— Малыш. Во первых, ты ни чего не знала. А во вторых, он мёртв. Он сам себя наказал. И это всё останется тайной между нами. Тебя ни кто за это осуждать не будет. Мы с Игорем всё уладили, что бы это всё осталось тайной следствия.
Ника отрицательно покачала головой.
— Но он же знал. Он точно знал что мы брат и сестра. Я была как кукла в руках кукловода. Они меня по очереди дёргали за верёвочки. Управляли мной как хотели. За что мама так со мной? Папа! Не уж то мама меня совсем не любила?
Лев Маркович сочувствием посмотрел на дочь.
— Не знаю дочка. Теперь я в этом тоже не уверен. И вообще любила ли она кого в своей жизни.
— Кота. Кота своего и сына она точно любила.
Еле слышно сказа Ника, вставая со стула и пошла к выходу из кухни.
— Лев Маркович с вами точно всё в порядке? Может лекарства принеси?
Он выглядел совсем понурым. Меня беспокоило как он выглядел.
— Спасибо Богдан.
Вставая со стула, он похлопал меня по плечу.
— Со мной всё в порядке, я хорошо себя чувствую. В плане физически. А вот в плане души… Всё пройдёт… Всё свыкнется. Пойду я отдыхать. Поздно уже. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Откликнулся Игорь. В след за ним я.
— Спокойной ночи. Вы если что зовите. Не стесняйтесь.
— Спасибо ребят. Вы очень хорошие парни… Богдан, Николь с тобой повезло. Береги её.
— Вы так говорите, как будто собираетесь попрощаться. Давайте не раскисайте. Вы единственный у неё родной человек остался. Сейчас формально разгребём все дела, и поедем домой. Вас мы тут одного не оставим.
— Я и сам не хочу тут оставаться. На кафедру я не вернусь. А больше мне тут делать не чего. Так что я с удовольствием поеду с вами. Если Николь не будет против.
— Она будет только рада, она вас тоже не хочет одного оставлять.
Повторил Никины слова.
— Вот и отлично. Давайте быстрей улаживайте свои формальности.
После ухода Льва Марковича, перекинулись пару фразами с Игорем. Я пошёл к Нике.
Она свернувшись калачиком лежала на краю кровати. Прям как котёнок. Такая маленькая одинокая. Нет не одинокая. Есть я.
Я лёг рядом, развернув её к себе лицом, обнимая.
— Малыш ты как?
Ника уткнулась лицом мне в грудь, всхлипнула. К ни го ед. нет
— Меня раздавили, растоптали как таракана. Как какую-то букашку. Как теперь с этим жить? Богдан. Как теперь людям в глаза смотреть. Мне не просто стыдно. Мне омерзительно противно. Я ненавижу себя. Я сама себе противна.
— Ну ну ну. Хватит заниматься самоленчиванием. Не вижу тут ни чего постыдного. Тебя обманули, ввели в заблуждение. И вообще как говорится. Кто без греха, пусть первый кинет камень. И поверь не найдется ни одного человека. Даже священники грешны. А в тебе греха от этой грязи нет. Тобой просто не честно воспользовались. Только понять цель. Чего они хотели?
— Давай не будем понимать. Мне всего этого с лихвой хватило. Не хочу знать.
— Не хочешь, не будем.
— Богдан.
Тихо позвала меня Ника.
— Да малыш.
— А тебе не противно, после всего что ты узнал, быть со мной?
Я почувствовал как по коже пробежал озноб от заданного вопроса.
— Даже не смей думать об этом. Что бы я подобных вопросов больше не слышал. Я люблю тебя. Слышишь, люблю. Всё закончилось. Всё ты начинаешь жить заново. Жить со мной. И эта новая жизнь будет самая счастливая. Для тебя и меня.
Ника теснее прижалась ко мне.
— Я люблю тебя. Спасибо что ты есть у меня.
— А как я тебя люблю! Если бы ты знала как сильно.
Ника впервые за вечер улыбнулась.
— Неее, я сильнее.
— То что ты меня любишь, я не сомневаюсь. Но я люблю сильнее.
— Так значить будем мериться силами любви?
Ника пристала на локоть, и пристально посмотрела мне в глаза.
— Думаю в этой битве победителей не будет.
Пробормотал я, притягивая её к себе целуя.
Эпилог
Ника.
Пять месяцев спустя.
Я держала в руках тест, с двумя красными полосочками. Не веря своему счастью, я протёрла глаза от слёз. Думала у меня просто двоится от внезапно нахлынувшей влаги в глазах.
Нет не двоится. Тест один, полосочки по прежнему две.
Боже мой, я самая счастливая. Сегодня в день нашей росписи, я узнаю что беременна.
— Боже! Спасибо тебе за такой подарок.
Я прижала тест к груди, подняв голову к потолку, поблагодарив Бога.
Быстро, мысленно прикинула какой срок. Пять — шесть недель. Больше месяца. И ни каких симптомов. Если бы я случайно не вспомнила, одевая белое ситцевое платье, подумав, как хорошо что в этот день у меня нет этих дней. Что бы не переживать что случайно могу его запачкать. И меня осенило, что давно у меня нет этих дней.