– Спасибо тебе, – прошептала мисс Фицуотер, сжимая руку Сары в своей. – Это действительно так. – Ее лицо помрачнело, тело напряглось. – Возможно, Уинни и не скажет этого, но ты действительно лучшее, что случилось в нашей семье.
У Сары появилось незнакомое ощущение, что слезы жгут ей горло. Она понимала, чего мисс Фицуотер стоило произнести это. И она не помнила, чтобы ей когда-либо преподносили столь чудесный дар.
Прекрасно осознавая, что из-за нее нескладная женщина испытывает неловкость, Сара быстро и крепко обняла мисс Фицуотер.
– А вы – лучшее, что произошло со мной, – сказала она.
Потому что ей в конце концов надо увидеть Йена Фергусона.
Сара не мешкала больше ни мгновения. Пока леди Кларк и мисс Фицуотер рассматривали последние акварели в художественной студии, совмещенной со второй гостиной, а Арти разбирала пьесу Скарлатти в музыкальной комнате, Сара совершила налет на бельевой шкаф, чтобы взять одеяла, и на кладовую, где раздобыла бинтов и несколько пучков трав для припарок. Пег видела, как она это делает, но Пег была вторым человеком, который никогда не задавал лишних вопросов. Так что Саре удалось прихватить еще и миску тушеного мяса, ломоть хлеба и кружку эля.
– Хватит тебе кормить этого борова, словно он человек, – проворчала Пег, отворяя заднюю дверь у нее за спиной.
Аккуратно переложив награбленное, Сара улыбнулась:
– О нет, Пег! Это для меня. Я решила, что хочу сегодня вечером в покое насладиться обедом, поэтому поем в конюшне.
В ответ Пег лишь тихо хмыкнула, но возражать не стала.
Когда Сара выходила из дому, вечер уже постепенно уступал место ночи. Угасающий свет отбрасывал золотистые отблески на быстро бегущие по небу облака, а ветер кусал лодыжки. Сара учуяла запах дождя, понимая, что это еще не все капризы, которые заготовила для нее природа. Ей следует думать о том, как она выведет находящегося в садовом сарае человека со своей земли. Вместо этого она вдруг почувствовала, что ее вновь охватывает какое-то странное веселье.
Но Сара же не настолько глупа, чтобы чувствовать нечто подобное. У нее нет времени или целой ночи. При этом она отказывалась признаваться даже себе, что успела подняться наверх, чтобы причесаться, и лишь после этого выбежала из дому. Но это не имело значения. Однако по пути через подстриженный сад и мимо стойл она все равно прижимала свою добычу к груди, словно это были новые учебники. Когда Сара проходила мимо загона Уиллоби, тот радостно захрюкал, приветствуя ее.
– Как хорошо, что ты здесь, – сказала она борову. – Не уверена, что сегодня я стану тебя преследовать.
Сара нипочем не поверила бы в то, что свинья может обижаться. Но этот боров мог. При мысли об этом Сара усмехнулась, когда взялась за дверь сарая и толкнула ее. Внезапно у нее закружилась голова, она оценила нелепость ситуации и ощутила беспокойство, почувствовав, что ее грудь теснит что-то тревожное, чужое… Сара изо всех сил старалась сдержать улыбку, когда дверные петли протестующе заскрипели.
– Мистер Фергусон…
Ее улыбка погасла, так и не осветив лицо. Сара оглядела сарай в уверенности, что глаза ее обманывают…
Но нет, они не лгали ей. Садовый сарай был пуст.
Глава 4
Йоркшир
Когда Алекс Найт видел Фиону Фергусон в последний раз, он привез ей самую лучшую новость в ее жизни. На сей раз это была худшая новость.
– Если милорд подождет здесь, – с поклоном произнес маленький пухлый дворецкий, – я сообщу маркизе.
Алекс даже не счел нужным ответить. Он всего лишь прошелся по просторной гостиной, чтобы выглянуть в окно. Уж лучше это, чем осматриваться в одной из самых холодных и мрачных комнат, в которых он когда-либо бывал. Не то что здесь было грязно или темно. Окна высотой по крайней мере в десять футов выходили на юг, так что солнце должно было согреть его. Однако было что-то обескураживающее в монотонной белизне мраморного пола, в строгости голубого с золотом декора, в хирургически точной расстановке бесценного фарфора.
Маркизат Лейберн был древнее самого Ноя – освященное веками звание, подтверждаемое королевскими кредитами, выгодными браками и благоразумными проявлениями лояльности. Алекс вполне мог бы счесть, что этот дом отражает столь же богатую историю, как и его собственное жилище – серая каменная громадина, почтенное великолепие, которое брело по земле, вбирая в себя мешанину событий, происходивших в Англии век за веком.
Алекс просто не мог ошибаться. Он подозревал, что сам дом так же древен, как и его титул. Но в последнее время его внешняя часть оказалась плотно окутанной строгой, геометрической палладианской[2] бесцветностью, скрывающей следы истории целыми акрами строгого белого мрамора.
2
Архитектурный стиль, названный в честь венецианского архитектора Андре Палладио (1508–1580).