– Вы назвали его Уиллоби? – спросил он скрипучим низким голосом.
Она позволила себе слегка улыбнуться:
– Да, в честь одной неверной свиньи, о которой я читала в книге…
– «Чувство и чувствительность». – Он неуверенно кивнул. – Отличная книга!
– Так вы читали ее? – воскликнула Сара.
Он разлепил второй глаз.
– Ох, детка, мужчина должен делать еще что-то, кроме убийства национальных героев.
Сара вскочила на ноги, сжав руки в кулаки.
– Выходит, это именно вы убили… – затараторила она.
– Веллингтона? – перебил он ее. – Нет. Но кто-то пытается обвинить в этом меня, не так ли?
Сара не знала, что делать. Как она может верить ему? Кто без причины обвинит человека в убийстве?
Незнакомец едва заметно кивнул:
– Ох, м-м-м… разве не об этом я думал последние несколько дней? Возможно, все из-за того, что я видел, кто это сделал. Конечно!
– Вы?
– Да-а… На мою беду, в меня выстрелили и отправили купаться в канале, – ответил он.
Сара не могла отвести от него глаз.
– Но почему я должна вам верить?
Он опять улыбнулся. Черт бы его побрал!
– Не могу придумать причины, которая помешала бы этому.
Ей становилось трудно дышать.
– Если вы не виновны, то следует пойти к властям, – заявила она.
– Если я отправлюсь к властям, то меня убьют в тот же день. К этой попытке убийства Веллингтона имеют отношение очень высокопоставленные люди… Нет, девочка, мне нужно в Лондон.
– Так вы все это время пытались доехать до Лондона, а добрались только сюда? Объявления о том, что вас разыскивают, висят уже недели две, – заметила Сара.
Он поморщился:
– М-м-м… детка, я не в лучшей форме. К тому же, похоже, каждому дереву в Британии известно, как я выгляжу. Да и не спрятать такого большого парня, как я, в кустах ежевики.
– Но вы же провели здесь по крайней мере дня три, – напомнила Сара.
Он пожал плечами:
– И все из-за этого чертова выстрела. Ко всему прочему рана начала гноиться. Такое ощущение, что из-за этого я совсем мяса на ногах лишился.
Сара заломила руки, как будто это могло помочь.
– Вам нужен врач, – наконец промолвила она.
Шотландец закрыл глаза, как будто усилие держать их открытыми стоило ему последних сил.
– Нет, детка, просто мне необходимо провести ночь-другую под крышей, – сказал он. – Еще мне бы нужен небольшой кусок мыла, вода, пара отбивных. Я уйду так, что ты и не заметишь. Если только, конечно, не захочешь мне помочь добраться до Лондона.
Сара отшатнулась от него.
– Нет, я не могу, – заверила она шотландца.
– Веллингтон в серьезной опасности.
Сара огляделась по сторонам, внезапно обретя уверенность в том, что Мартин непременно услышит их разговор и вернется назад. Наверняка одна из женщин выйдет из дому и заметит, что она разговаривает с раненым шотландцем. Понадобится всего лишь один запоздалый свидетель, чтобы беда обрушилась на всех них.
Она должна отослать его отсюда. Однако если Сара так поступит, то едва ли он протянет еще неделю. Он так бледен, так исхудал, словно за последние несколько дней потерял слишком много фунтов. Его глаза опухли и запали, губы потрескались. И еще эта кровь…
«О господи! – подумала Сара. – Как же я устала постоянно находиться на грани катастрофы!»
– Вы подвергаете мою семью ужасной опасности, – наконец промолвила она, отступая на шаг.
– Семью? – переспросил он. – У вас есть дети?
Она засмеялась резким, сухим смехом.
– Нет, строго говоря, нет. Но есть три женщины, которым придется несладко, если меня обвинят в предательстве.
Незнакомец сразу сник. Сара заставила себя не реагировать так чутко на его состояние. Чувство вины – ее давний компаньон. Но почему именно сейчас оно так беспокоит ее?
– Вы не понимаете… – запротестовала она, наматывая на руки фартук.
Он попытался еще раз криво улыбнуться:
– Да нет, детка, понимаю. Ты же не дурочка, чтобы поверить имеющему сомнительную репутацию незнакомцу только потому, что он, рискуя собой, спас твоего борова, не дав тому свалиться с утеса…
Сара отступила еще на шаг.
– Не смейте…
Его глаза были открыты и полны удивления. Самоуничижения. И, что уж совсем непонятно, горя. Сара понимала, как это нелепо, но у нее было такое чувство, будто она падает в них, принеся в жертву его боли свое душевное равновесие, которое завоевала с таким трудом.
Она закрыла глаза.
– Вы не понимаете… – безучастно повторила она.