Следующий час она провела за чтением газетных статей, касающихся того убийства, желая удостовериться, что при первом, беглом, чтении она не упустила ничего важного.
Хейли сидела на балконе, нежась в последних теплых лучах заходящего солнца, когда – через полчаса после назначенного срока – из-за угла появилась Селеста. Оделась она, как всегда, так, чтобы обратить на себя внимание: на ней было широкое желтое шелковое платье и в тон ему – тюрбан. К ней подошел кто-то из пламенных адептов и стал на ходу о чем-то взволнованно рассказывать. Селеста шествовала безмятежно и величественно, полностью уверенная в своей магической власти. Хейли услышала, как она сказала:
– Мне нужно идти. – Вдруг Селеста схватила руку своего спутника обеими ладонями. – Делайте то, что я советую, и все станет по-прежнему, – произнесла она тоном, не допускающим возражений, и в следующий миг скрылась за дверью.
На пороге комнаты Хейли Селеста повела носом:
– Здесь пахнет плесенью. Нет, это нечто большее, чем просто сырость. Мне это не нравится.
Застарелый запах крови, подумала Хейли.
– Вот эта стена. – Она указала на рисунок.
Селеста изучала его с обычным спокойным интересом, а потом предельно просто объяснила его смысл:
– Змея – это, разумеется, зомби – символ Бога и непобедимости добра. Близнецы – знак силы. Здесь их не так часто встретишь, но на Таити они повсюду. Огромные фаллосы мальчиков – знак особой силы. Все ведь хотят сильных мальчиков, не правда ли? – Селеста приподняла бровь, подчеркивая двусмысленность сказанного.
– А подпись? – спросила Хейли.
– Я не уверена. – Селеста продолжала смотреть на рисунок, стараясь охватить его в целом, не отвлекаясь на детали. – Думаю, это мольба, но требовательный тон, в котором она выражена, пристал только жрице. – Она повернулась к Хейли и только теперь заметила копии статей, разложенные на столе. Замолчав, она несколько мгновений рассматривала фотографию Линны. – Я хотела спросить, кто автор этого рисунка, но теперь, кажется, знаю.
– Я не уверена, что это Линна де Ну.
– Она умерла здесь. Тут жил он. Теперь я припоминаю. Удивительно, как мозг блокирует неприятную информацию, – сказала Селеста.
Хейли приготовилась было пересказать историю, которую ей поведал Берлин, но Селеста ничего не спрашивала. Вместо этого она подошла к французскому окну, ведущему на балкон, отогнула край ковра и стала изучать пол под ним. Увидев, что пол мокрый, она покачала головой.
– Грозы налетают здесь так неожиданно, – объяснила Хейли.
Селеста нетерпеливо кивнула, вернулась к входной двери и, выйдя в холл, подняла ковер там. Послюнив палец, она провела им по пыльному полу, попробовала пыль на вкус, затем подошла к раковине, вымыла руку и вытерла посудным полотенцем.
– Вот все, что я могу сказать вам об этой комнате. Теперь мы можем поужинать и вы расскажете мне, почему какой-то рисунок и давнее убийство вас так завораживают.
Хейли сгребла исписанные странички и поспешила за Селестой вниз.
Как обычно, когда его ресторан посещала какая-нибудь местная знаменитость, Фрэнк Берлин порхал вокруг Селесты и громко повторял ее имя, ведя их через переполненный зал к заранее заказанному укромному столику. После изучения меню Селеста согласилась распить бутылочку вина на двоих и снова сосредоточилась на Хейли. Жрица задала вопрос, которого Хейли ждала:
– Если бы полицейские увидели эти рисунки, они догадались бы, что трагедия Линны – нечто большее, чем убийство из-за страсти, и посоветовались бы со мной или с кем-нибудь вроде меня. Как были спрятаны рисунки?
Хейли объяснила, что они были прикрыты обоями, причем сделала это таким деловым тоном, каким ни с кем другим говорить не могла.
Когда она уже заканчивала рассказ, появился Фрэнк Берлин с тарелками дымящихся крабов и чесночного масла. Ставя тарелки на стол, он услышал ее последние слова.
– Она ведь показывала вам свою стену, правда? – спросила его Селеста.
– Да, показывала, – ответил он и, робея под проницательным взглядом Селесты, нервно добавил: – Когда рисуешь на стене картинки-заклинания, чтобы отпугнуть змей, в то время как кто-то лежит рядом с тобой в постели, это до добра не доводит.
Селеста кивнула, взяла нож и одним быстрым движением вскрыла крабий панцирь.
– Если я вам понадоблюсь, позовите, – сказал Фрэнк, обращаясь к Хейли, и переключил внимание на другой столик, за которым какая-то старуха разглагольствовала о достоинствах его похлебки из моллюсков с крупой.
Стараясь не замечать монотонного гудения его голоса, Хейли описала свои сны, их ужасающую реальность.