Ролик был долгим. В кафе Мику и маму снимали издалека. При приближении я могла заметить, что мама иногда уходит в себя, ее губы дрожат, а в глазах боль и непролитые слезы. Но почему я считала, что она не будет переживать обо мне? Наверное, потому, что на выходки Азамата она закрывала глаза.
Запись закончилась, а я сидела, не в состоянии пошевелиться, мелко дрожа от пережитых эмоций. Слезы капали на мои сжатые кулаки, которые я неосознанно поднесла ко рту. Сердце разрывалось от тоски, но вместе с тем материнское чувство отметило кое-что еще.
Мика была другой. Свободной, счастливой. Такой, какой была в те моменты, когда Азамат уезжал надолго, а мы оставались с ней вдвоем. Что это значит? Ее забрали из дома? Пожалуйста, пусть это будет так. Пусть она останется с моей матерью, а не с отцом, который…
Я откинулась на спинку дивана, стараясь выровнять дыхание.
Который что? Ищет меня в поте лица? Рвет и мечет, срывая зло на моей матери? Уехал на очередные гастроли, решив, что я сама по себе найдусь? Заливает горе алкоголем? Да, его горе в одном — отобрали то, что принадлежит ему по праву. Красивую игрушку, по совместительству жену. Он переживает только о себе.
Слабость выстрелила по коленям, буквально парализовав тело. Но я решительно вскочила с места, не понимая, почему в этот раз все стоп-краны, которыми я обросла за время брака с Валиевым, отказали. Стрессовая ситуация? Я жила в куда более стрессовых все это время.
Подбежала к двери, рванула ручку на себя. Заперта. Хотя поворота ключа я не слышала. Не помня себя, принялась колотить о деревянную поверхность, причиняя себе боль и не замечая этого.
— Откройте! Выпустите меня отсюда! Откройте же!
Не знаю, на что рассчитывала. Просто остервенело колотила, сама не зная, что именно хочу сделать. Когда все-таки ощутила боль, перестала лупить дерево, замерла, часто дыша. Метнулась к дивану, поспешно натягивая темную повязку, завязывая узел трясущимися руками.
— Откройте. Я выполнила ваши условия!
Темнота уже стала привычной. Я не споткнулась и не налетела на предметы мебели, пока шла к двери. Только сердце зашлось в бешеном танце.
— Откройте. Я готова обсудить дальнейшие условия. Я все поняла…
Когда повернулась дверная ручка, я едва не подпрыгнула на месте. Меня накрыло волной какого-то странного чувства, похожего на азарт, как перед прыжком с парашютом. Если бы не было повязки на глазах, я бы ослепла от одного ощущения близости своего пленителя. И без того уже крыло, с каждым ударом сердца, разрывая на атомы и закручивая в спирали неконтролируемого торнадо, возвращая ненадолго в прежнюю оболочку.
Страх? Перед ним или неизбежностью? Или нечто другое, пока не распознанное, то, в чем мне сейчас было так сложно самой себе признаться.
— Милана, — его голос рассыпал по телу искры, похожие на хаотичный разброс бенгальских огней. — Я приятно удивлен.
До меня не сразу дошло, что он имел в виду повязку. Я поднесла к лицу пальцы, слегка огладив ее бархатный край. Сгустившуюся тишину внезапно прорезал его вздох. Острый, словно лезвие ножа.
— Все хорошо. Я доволен тобой.
Это окончательно сбило меня с толку. Он что, просто испытал удачу, открыв двери? Или вся комната утыкана невидимыми камерами? Да, я не столь давно осмотрелась и ничего не обнаружила, но это не значит, что их нет!
А затем он взял меня за руку… и я как будто увидела свет сквозь черную ткань повязки. Может, все дело было в том, как именно он это сделал. Слегка огладив пальцами внутреннюю сторону моей дрожащей ладони. И как будто транслируя своим прикосновением, что бояться нечего.
— Иди за мной.
Ничего другого мне не оставалось. Я отчего-то подчинилась без внутреннего протеста, даже сжала его руку в ответ. Может, хотела расположить таким образом к себе и получить желаемое, но я понятия не имела, о чем буду его просить. Я вообще этого не осознавала. Опустилась на диван. Мой похититель не сел рядом, устроился в кресле напротив. А я неожиданно ощутила что-то сродни одиночеству, когда он отпустил мою ладонь.
— У тебя есть вопросы. Я постараюсь на них ответить.
Его голос диссонировал с прикосновениями. Сухой, холодный, властный. Но при всем этом у меня не возникло ощущения фальши или игры, как это всегда было с Азаматом.
— Есть, — вздрагивать и тонуть в уязвимости было бы проще всего, но я собиралась расставить все точки. Для этого просто необходимо было проявить смелость. Да и мне никто не угрожал. — Меня ищут?