— Я вообще-то тоже здесь! — внезапно выкрикивает Уизли, собирая недоуменные взгляды. — Она могла бы и поздороваться.
— О! — Гермиона забавно округляет глаза и мерзко кривит губы. — Малыш Ронни расстроен. Злая бывшая не хочет с ним здороваться. Ах, какой невоспитанный суккуб. Ну что ты сдерживаешься? — ее лицо из просто надменно-насмешливого превращается в злое. — Беги, пожалуйся мамочке.
Драко никогда не признается вслух, что испытывает удовольствие, смотря на то, как рыжее недоразумение покрывается красными пятнами и открывает рот как гриндолоу, выброшенный на берег. Если бы язвительность передавалась половым путем, было бы очевидно, от кого Гермиона ею заразилась.
— Что с ней? — Уизли наконец-то обретает подобие контроля. — Ты сказал, она в порядке!
— Я сказал: «Она очнулась». Но, да, думаю, она в порядке. К ней вернулась память и физическое здоровье, — Драко вытаскивает палочку из-за отворота рукава, запуская простейшие диагностические чары. — Ее магия еще немного нестабильна, но в норме. Мозговая активность целостная, без заблокированных областей.
— Малфой, что за театр? Я вижу, что она не умирает! — пришлось закусить щеки изнутри, чтобы не рассмеяться в лицо придурку. — Почему она такая?
— Какая я, Ронни? — Гермиона заискивающе уставилась на Уизли, раздражая его этим еще больше. «Того и гляди дым повалит, как из Хогвартс-экспресса».
— Жестокая. Язвительная. Ну точно Хорек в школе, — «Значит, не мне одному так показалось».
— Драко, — Гермиона неожиданно развернулась, — как думаешь, много ли у малыша храбрости? — даже зная, что именно она собирается сделать, мешать ей Драко считает неуместным.
Он не смотрит в палату: все внимание приковано к ужасу, стирающему краски с веснушчатого лица. Только когда за спиной раздается красноречивый хлопок, от которого Уизли плюхается на задницу, Драко оборачивается. И внутри — там, где главенствуют не логика и разумность, а более тонкие материи — он чувствует восхищение. Гермиона прекрасна в своей ярости. Ее глаза светятся, волосы развеваются от магического бриза, руки перебирают клочки тумана, заполнившего помещение, кончик хвоста выписывает фигуры в воздухе. И пусть ей не хватает места, чтобы взлететь, раскинутые крылья выглядят более, чем внушительно, опасно колыхаясь за спиной.
— Малфой, — голос Поттера звучит совсем рядом, — что нам делать? — в его глазах Драко видит отголосок своих эмоций. Избранному нестрашно.
— Убить ее! — Уизли не без труда поднимается. — Это не Гермиона! Это монстр!
Тем временем представление внутри палаты завершается. За стеклом снова почти обычная Гермиона Грейнджер.
— Малфой? — «Говорят, зеленый — цвет надежды». Поттер смотрит на него именно с этим чувством, игнорируя вопли рыжего. — Есть еще какие-то способы?
— Есть. Я обдумывал один до вашего прихода. Но это рискованно, — на самом деле идея появилась только сейчас, после того, как Драко понял, что, помимо пищи, Гермионе нужно еще и пространство. — Мы можем заточить ее внутри барьера на ограниченной территории. Желательно там, куда волшебники не смогут попасть просто так, — Драко сначала чувствует дискомфорт в венах и только потом слышит разъяренный рев.
— Нет! Ты не посмеешь! — теперь протуберанцы исходили из тела Гермионы, повторно разрушая мебель в палате. — Я умру взаперти.
— Малфой, ты уверен, что у нас получится? И что есть такое место? — Поттер не колебался. Это всегда было в нем — способность действовать в любой критической ситуации, спасая.
— Гарри, ты слышишь себя? Ты хочешь выпустить это на свободу? — еще больше кипятился Уизли.
— Рон, она наша лучшая подруга. И нет. Я не собираюсь отпускать Гермиону. Я понимаю, на что она способна, — Драко еще только пытается осознать движение, а Поттер уже подхватывает бессознательное тело, пораженное заклинанием. — Так будет лучше.
Уложив Уизли на диване в наиболее правдоподобной позе, они опустились в кресла.
— Я предлагаю в качестве «заповедника» Малфой-Мэнор. Он огромный, и в нем никто не живет. Мои родители во Франции. Там никто не сможет на нее случайно наткнуться, а значит, никто не навредит ей и никому не навредит она, — Драко старается не настаивать, а предлагать, но голос то и дело подводит.
— А как… Как она будет питаться? — «А вот этого тебе знать не нужно».
— В Мэноре даже камни пропитаны магией, ей надолго хватит. — «Будь Поттер начитаннее, раскусил бы ложь на корню».
Все то время, пока Драко ведет с Поттером разговор о необходимых приготовлениях, по его венам струится жидкий огонь. Только усилием воли он справляется с болевыми ощущениями, с трудом представляя, как будет чувствовать себя, когда придется наложить аналогичное заклятие на поместье.
Когда он возвращается к палате, Гермиона уже не демонстрирует признаков недовольства. Замерев у стекла, она смотрит сквозь него. Скорее всего, она понимает, что выбора у нее нет. Да, суккуб питается не так уж часто, но это все равно чьи-то разрушенные жизни.
— Вы все решили? — взгляд вишневых глаз тверд.
— Да, ты будешь жить со мной, — фраза звучит и в половину не так романтично, как в его мечтах. — И питаться ты будешь тоже мной.
— А если я ошиблась и наследие не защитит тебя? — что-то похожее на переживание отражается на ее лице, и Драко решается дать ей то, о чем она просила до прихода друзей.
— Значит, я стану сквибом, а ты вырвешься на свободу, — он подходит к стеклу вплотную. — Но ты никогда не ошибаешься. Ты ведь Гермиона Грейнджер, — размера отверстия хватает только на то, чтобы прошло предплечье. И то острые края царапают кожу.
— Я ошиблась с «Сердцем», — она пораженно смотрит, как Драко преодолевает сопротивление магических прутьев. Его они не обжигают, но и приятным это назвать нельзя. — Ты не боишься, что я использую твою кровь, чтобы выбраться отсюда? — тоненькие пальчики касаются его руки.
— Нет. Магия печатей работает не так. И ты это знаешь, — Драко невольно улыбается. Невинное прикосновение оказывается очень приятным.
Так они и стоят, разделенные холодным стеклом, но связанные теплыми чувствами. Драко отчаянно хочется поверить, что, даже слившись с беспощадной магией, Гермиона все еще чувствует что-то к нему. Что любовь действительно сильнее всего, как говорил Дамблдор.
Впервые с того времени, как он нашел ее в этой палате, Драко позволяет себе думать о будущем. О том, что все может получиться, несмотря на внесенные судьбой коррективы.
Комментарий к Бороться
Мы приближаемся к финишной прямой. Осталась последняя глава и эпилог.
========== Любить ==========
Несмотря на видимое согласие Гермионы с планом, придуманным Драко, все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось изначально.
Для начала требовалось накрыть всю территорию поместья куполом, сравнимым по мощи разве что с защитой Хогвартса. И хотя сейчас, в отличие от шестого курса, Драко прекрасно разбирается в хитросплетениях чар, проблема лежит в области, о которой он до этого не задумывается ни разу.
Будучи чистокровным волшебником, Драко не обращает внимания на то, сколько магической энергии требуется для того или иного заклятия. Он просто берет в руки палочку, произносит словесную формулу и делает необходимые пасы. Иногда, в очень редких случаях, Драко чувствует незначительную слабость. Но полное опустошение, как после того, как становится «обедом» Гермионы, — никогда.
Но сейчас, чтобы сдержать всю мощь новорожденного суккуба, о способностях которого сведений крайне мало, да и в достоверности которых есть сомнения, требуется гораздо больше, чем может позволить себе вложить в заклинание Драко. Даже Поттер, успешно запечатавший палату, незначительно склоняет чашу весов.
К тому же остается главный вопрос. Как сделать заклинание нерушимым? Ведь любой волшебник смертен. Чего нельзя сказать о новой Гермионе с той же уверенностью.