Осмотр прилавка, за которым сидит бледный юноша, ничего не дает, как и осмотр его самого. Магия просто покинула тело, загасив магическое ядро, как заливает горн кузнец после работы. Драко начинает казаться, что единственный способ поймать преступницу случайно стать ее жертвой.
Подписав отчеты для Автората, он покидает магазин вместе с Поттером и застывает как вкопанный.
На соседней стороне улицы, у витрины с пожухшими мандрагорами, он видит ее. Девушка стоит вполоборота, разговаривая с хозяйкой лавки, ее лицо почти не видно за упавшими на лицо кудрявыми волосами, лишь накрашенные алой помадой губы изгибаются в приветливой улыбке. Незнакомка одета в узкие джинсы и объемную куртку, словно снятую с мужского плеча.
Драко делает несколько шагов к ней, но, словно почувствовав его приближение, она спешно расплачивается и уходит с пустыми руками. Конечно, она могла оформить доставку или заказать редкий товар, но это все равно кажется подозрительным.
Несмотря на довольно броскую внешность, он теряет ее в толпе, не успевая даже дойти до лавки с растениями. Поттер почему-то все еще рядом, и Драко буквально выплевывает вопрос, разозлившись на всех вокруг. На девушку, потому что она снова убежала; на Поттера, потому что он не смотрит по сторонам и потому что он не знает, что происходит с его подругой; на Робардса за то, что вместо себя подсунул ему очкастое девятое чудо света.
— Ты видел ее? — Драко нависает над Поттером, пользуясь преимуществом в росте.
— Видел кого? — зеленые глаза за стеклами круглых очков смотрят растерянно.
— Грейнджер! Вот там! — он указывает рукой на облупившуюся дверь магазина.
— Нет, конечно. Гермиона у родителей в Австралии, — и это уверенность на шрамированном лице выводит Драко из себя. Он хватает Поттера под локоть, утягивая в вихрь аппарации, который выбрасывает их ко входу в Мунго. — Малфой, что ты творишь? Я аврор при исполнении.
— Заткнись и иди за мной. Сначала я тебе кое-что покажу, а потом ты еще раз попробуешь рассказать мне про Австралию.
Они быстро минуют холл, никем не остановленные, хотя на них и косятся из-за стойки привет-ведьмы. Поттер действительно молчит и не отстает ни на шаг до тех пор, пока они не сворачивают в коридор для безнадежных.
— Зачем мы здесь? Может, не стоит никого тревожить, — он озирается по сторонам, словно ожидает неприятностей.
— Не беспокойся, мы ее не потревожим, — они уже в нескольких шагах от палаты 589, и Драко ускоряет шаг.
— Ее? — Поттер смотрит на него вместо того, чтобы бросить взгляд в палату.
— Ее, — повторяет эхом Драко, прижимаясь к стеклу лбом. Он не смотрит на Поттера, он смотрит на кровать, где тонкая рука чуть свесилась с кровати, словно девушка была еще в состоянии шевелиться.
— Она… она… — Поттер всегда был косноязычен, особенно в подобных ситуациях.
— Она жива и здесь уже полгода. Сомневаюсь, что она была у родителей, — Драко не щадит чувства Избранного, глаза которого медленно наполняются осознанием.
— Но Барлоу сказал…
— Он соврал, Поттер. После нашей экспедиции она работала над опасным артефактом. Подозреваю, что это из-за него, — в общем-то, он мог не рассказывать всего и уж точно никогда бы не обратился к знаменитости номер один, если бы обстоятельства не свели их вместе. — Я должен встретиться в Барлоу в четверг для просмотра ее воспоминаний. Однако, если Гарри Поттер немного ускорит эту встречу, я не буду против.
— Я сделаю все, что смогу, — Поттер все еще смотрит сквозь стекло, но хмурится, поворачиваясь к Драко. — Постой, ты сказал вашей экспедиции?
— Да, мы работали вместе. Недолго, но плодотворно, — и Драко совсем не имеет в виду археологию. На минуту ускользая из реальности, он снова теряется в прошлом.
«Под пологом главной палатки уже больше часа кипит спор. И то, что мы оба понимаем, что дело не в направлении раскопок, лишь еще больше разжигает пламя. То напряжение, что копилось между нами с моего прибытия в лагерь, вылилось в умопомрачительный поцелуй накануне, и теперь Гермиона сходит с ума, доказывая самой себе, что вовсе этого не хотела.
— Малфой, да послушай хоть кого-то, кроме себя. Сердце наверняка под множеством заклинаний. Ты бы не смог почувствовать даже искру его магии, — она носится вдоль стола с картой как ужаленная, жестикулируя и бросая на меня обиженные взгляды. Можно подумать, я один во всем виноват.
— Уверен, что его не могли спрятать так близко к поверхности. Если оно вообще здесь, — я на самом деле начинаю сомневаться в местонахождении артефакта.
— Если ты сомневаешься, зачем вообще приехал? — она остановилась, прожигая во мне дыру своими тигриными глазами. — Или ты просто привык делать что хочешь? — я чувствую подвох в последней фразе и решаюсь сделать ход конем.
— Так мы о чьем сердце говорим? Морриган или твоем? — Гермиона тут же меняется в лице.
— О чем ты? — то ли дает мне возможность уйти от темы, то ли все еще не готова сама об этом поговорить. Но я хочу решить это сейчас. В груди что-то трепещет, щекочу внутренности.
— Я поцеловал тебя вчера, — обхожу стол и встаю в двух шагах от нее. — И ты ответила.
— Нет, — до чего же она упрямая.
— Да! — я медленно надвигаюсь на нее, вынуждая пятиться.
— Малфой, не подходи, — ее рука тянется к палочке, но она не вынимает ее из кобуры. — Что ты хочешь?
— Я должен ответить честно? — хотя сам бы я не стал ожидать ее от слизеринца, хоть и бывшего.
— Желательно, — Гермиона все еще держится в отдалении, но уже не так напряженно.
— Еще один поцелуй, — я улыбаюсь и играю бровями, бросая вызов.
— Один поцелуй, и мы больше не поднимаем эту тему? — я киваю, но она не спешит подойти ближе. — Это странно. Я должна поцеловать тебя, чтобы закрыть тему о том, что ты поцеловал меня, — Гермиона практически бормочет себе под нос.
Я снова начинаю приближаться. В этот раз она не останавливает меня, но смотрит загнанным зверем, напряжена и насуплена.
— Расслабься, Гермиона, — специально называю ее по имени, что бы обезоружить.
У нее такой ошеломленный взгляд, что мне щемит сердце. Почему смелая и грозная Грейнджер так реагирует на простые проявления симпатии? Ведь она умная, интересная, красивая. Не может быть такого, чтобы на нее не обращали внимания. Но факт налицо.
Я аккуратно беру ее руки в свои, несколько секунд просто сжимая пальцы. У нее такие маленькие ладони, что скрываются в моей руке полностью. Поглаживаю большим пальцем выступающие костяшки, стремясь расслабить ее и заставить поддаться моменту.
Она сама обхватывает мою шею и встает на цыпочки. Я мягко улыбаюсь, и в ответ уголки ее губ чуть приподнимаются, робко и неуверенно, но это уже победа. Я бережно целую ее улыбку, каждый изгиб ее чувственного рта. Потом уделяю внимание веснушкам на ее скулах, крыльям и кончику носа, еле заметному залому между бровей.
Гермиона расслабляется и сама касается моих губ своими. Это почти невинный поцелуй, простое касание, но мне становится теплее от него. Мои руки ложатся на ее талию, из-за чего она непроизвольно охает, приоткрывая рот и позволяя мне скользнуть языком внутрь.
Я не спешу, боюсь снова ее спугнуть, как вчера. Чувствую, как напрягаются и тут же снова расслабляются ее руки на моей шее. Гермиона отвечает. Несмело, но ее губы становятся податливее. Она захватывает мою нижнюю губу чуть оттягивая и прикусывая. Я рвано выдыхаю в поцелуй, призывая на помощь все хладнокровие и выдержку на которые способен.
Гермиона тянет меня за собой, и через несколько секунд я понимаю, что мы снова у стола и именно она прижата к нему бедрами. Отпустив ее талию, я хватаюсь за столешницу, сжимая ту изо всех сил. Меня ведет так, как никогда до этого. Страх сорваться и разрушить мгновение горит в голове как сигнальный костер. Но я чувствую, как ее пальцы скользят по пуговицам моей рубашки и это как прыжок со скалы. Нужно просто довериться притяжению.