— Я думала, мы были друзьями, — от раздражения мои губы скривились.
Он посерьезнел, пронзил меня взглядом, но смолчал. Он сел на перья, снял сапоги и камзол и лег спиной на перину. Длинный порез тянулся по его ребрам, татуировки перьев огибали одну сторону грудной клетки, задевая ножи, игральные карты и что-то, похожее на череп мыши.
Он подвинул мою клетку, чтобы легко видеть меня, скрестил руки под головой. Я смотрела на мышцы его рук и торса, на чувственно облегающие его предплечья татуировки, но видела воспоминание о том, каким он был, искаженным, страдающим и бессмертным.
Он был прекрасным и ужасным. Милым и страшным.
Я сглотнула.
— Тогда не продавай меня. Давай такую сделку. Я не хочу, чтобы меня продали.
Его тон был каменным:
— Я должен продать тебя тому, кто больше даст, Элли. Иначе игра не ведется. Мы договоримся о другом.
Пусть страх придаст сил, Элли.
— Ты мной не владеешь.
— Разве? — его ухмылка дразнила, но он смотрел на меня внимательно, словно что-то замышлял.
— Если я заключу с тобой сделку, — я облизнула губы, его глаза загорелись, и он так резко сел, что я отпрянула от прутьев.
— Да?
— Если я заключу с тобой сделку, — начала я снова, выпрямившись и высоко подняв голову, руки были скрещены на груди, — что ты захочешь со своей стороны?
Он ухмыльнулся, окинул меня взглядом. Я ощутила, как вспыхнули мои щеки.
— Ты не такая милая, как твоя сестра, — сказал он, и горечь, настоявшаяся за всю мою жизнь, поднялась во мне.
— Скажи то, чего я не знаю, — буркнула я.
— Вызов принят, — он задумался на миг, глаза восторженно сияли. — Красота — не достижение. Ты это не знаешь.
— Уверена, я говорила это тебе пару часов назад.
— Ах, но не искренне. А я говорю честно. Красота — то, на что натыкаешься во тьме, подарок Великого судии. Но жестокость можно вырастить.
— У тебя есть и то, и другое, так что тебе вдвойне повезло, — сухо сказала я.
Его смех был искренним.
— Да? Щедро так говорить. Значит, мне вдвойне повезло.
Он отвернулся от меня, встал и потянул за ветку у края гнезда, как за рычаг. К моему удивлению, ветки раздвинулись, и стало видно шкаф. Он полез туда и, почти не медля, вытащил чистые сапоги, узкие штаны и черную шелковую рубашку с высоким воротником. Он замер у камзолов, выбрал ярко-зеленый. Он был из бархата, и кто-то вышил на нем черные перья с серебряными кончиками.
— Вот следующий урок борьбы как фейри. Создавай идеальный облик.
— Разве ты не должен выглядеть мужественнее? — нахмурилась я. — Я вижу слишком много кружев.
Он прищурился.
— Мужественнее? Я мог бы прибыть голым, украшенным лишь кровью врагов, но предпочитаю что-нибудь с воротником.
Он бросил вещи в стороне и стал раздеваться.
Я охнула и отвернулась, а потом услышала плеск в ручье. Когда я нервно взглянула на него, он снова рассмеялся. Вода скрывала его по пояс, но он все равно выглядел пошло. Он выглядел бы так и в дюжине слоев одежды от подбородка до носков. Было в нем что-то, что пошлость делало почетным знаком.
— Ты теперь живешь в моем мире, пленница, — сказал он. — Пока ты не поймешь это, ты будешь просто узницей в маленькой клетке.
Неприемлемо.
— Я заключу с тобой сделку, — я подняла голову выше. — Скажи, чего ты хочешь.
Глава шестая
Его глаза радостно загорелись, он потянулся из воды к моей клетке и опустил ее на свои колени. К моему облегчению, он все-таки был в штанах.
Он отклонился на мшистый камень, вода двигалась вокруг него. Улыбка Скувреля стала шире. Я посмотрела на ручей. Вода была почти под клеткой. Один его промах, и клетка упадет в воду, и я умру под волнами. Я пригляделась сильнее и охнула. Волосы двигались под пузырьками? Я почти смогла различить лицо женщины в глубинах ручья, но он не мог быть таким глубоким.
— Видишь свою судьбу в воде? — пошутил Скуврель. — Говорят, что чистый взгляд может видеть девушек, утонувших тут, если смотреть внимательно.
— Каких девушек? — спросила я бодрым тоном, хотя взгляд заметил еще один силуэт женщины, ее волосы развевались вокруг Скувреля.