— Дриады этого ручья мстительны, — он пожал плечами. Он не сводил с меня взгляда, пока говорил, словно я была интереснее, чем то, о чем он говорил. — Они топят красивых женщин, которые приходят сюда, из ревности.
— Тогда я в безопасности, — сказала я храбрее, чем себя ощущала. — Никто ни разу не звал меня милой.
Он рассмеялся.
— Сделка, Валет, — я удерживала свою решимость. Если я не могла пока освободиться, я не хотела хотя бы быть проданной. Может, он не согласится на такое, но я могла создать сделку, которая была близко к этому.
— Чего изволишь, маленькая пленница? Я уже сделал тебя своим союзником и предложил тебе свои советы о мире, в который ты попала. Что еще ты хочешь? — Скуврель отклонился, чтобы вода задела его волосы, а потом сел и встряхнулся, как собака. Капля воды попала по моему лицу, и я нахмурилась и вытерла воду рукавом.
— Я хочу сначала знать, что ты потребуешь, — возразила я. — Я не буду глупо соглашаться на сделку, не зная, что случится.
— О, не надо недоверия, пленница. Я был тебе хорошим другом. Я же привел тебя в Фейвальд? Ты этого хотела. И пытался не дать тебе увидеть наш мир без морока. Это было добротой. Ты ранишь меня своими подозрениями.
— А что ты сделал, чтобы уменьшить мои подозрения? — осведомилась я.
Он рассмеялся.
— Что делала ты на моем месте? Ты была такой, как и должен быть яростный кошмарик, так что не говори о дружбе и верности. Сделай мне предложение. Посмотрим, клюну ли я.
— Я предлагаю, — начала я, его рот приоткрылся, он затаил дыхание. Чего он мог захотеть? — Я предлагаю игру.
— Игру? — он обрадовался.
Хорошо. Но какую игру я могла ему предложить?
— Да, — я ухватилась за идею. — Ты выпустишь меня из этой клетки на час, позволишь помыться и переодеться в чистую сухую одежду, что-нибудь поесть, а еще исцелишь мою ладонь, а взамен я не попытаюсь убежать за этот час и поиграю с тобой.
Его улыбка была счастливой.
— О, в твоей сделке есть дыры, пленница. Попробуем снова. Ты, — твердо сказал он, — сможешь выйти из клетки так, чтобы помыться и обработать руку, а потом вернешься, не пытаясь сбежать, не умоляя меня отпустить тебя или как-то еще манипулируя мной вне клетки. Ты не попытаешься убить меня или навредить мне. Я предложу еду и шанс помыться, но ты наденешь то, что я дам, и оставишь старую одежду в клетке.
— Вот уж нет! — возмутилась я.
— Можешь прикрыться той мерзкой тряпкой с пола. Ее все равно нужно убрать, — он сморщил нос. — И я не закончил. Я исцелю твою ладонь. Останется шрам. Но я зашью и перевяжу рану. Взамен ты дашь мне поцелуй и игру.
— Никакого поцелуя, — сказала я. Это уже было плохо.
Он ухмыльнулся.
— Мои поцелуи такие ценные, что ты не спешишь принимать один? Ладно. Без поцелуя. Договорились?
— Ты даже не спросил, какую игру я предлагаю, — возразила я.
— Думаю, ты изобретательна, — радость озарила его лицо. — Договорились?
— Да, — я переживала, ведь он был сговорчивым. Мне нужно было умно поступить с игрой, это могло повлиять на него. Но было мало времени думать об этом, пока я буду заниматься необходимыми делами. Или… то, что сделки связывали его, не означало, что они связывали меня? — Я согласна на сделку.
— И я согласен на сделку, — сказал Скуврель. — А теперь снимай грязную одежду.
Я нахмурилась, схватила грязную тряпку с пола и укуталась так, чтобы снять сумку, лук и колчан, грязную одежду под покровом того, что раньше было моим платком, а теперь было для меня больше простыни.
Мои щеки загорелись раньше, чем я начала, и его смешки не помогали.
— Давай уже, — сказала я, сняв все свои вещи. Но я оставила нож под тканью. Он поймет?
Он открыл дверцу клетки.
Глава седьмая
Когда мне было одиннадцать, я пошла с Олэном в лес. Мне нравилось гулять с Олэном. Он не хотел ничего, кроме общества.
Мы забрели к утесам у реки и услышали безумные вопли вдали. Олэн посмотрел на меня, и нам не нужно было говорить. Мы оба знали, что поможем существу, которое так кричало.
Я видела орлов издалека, но ни разу — так близко. Его ногти были длиной с мой мизинец.
— Тише, — сказал Олэн, когда я сняла куртку. — Осторожно.
Орел застрял в трещине в камне. Одно крыло было сломано. Оно свисало, орел дергал лапами и другим крылом, но то крыло застряло в трещине, и он вряд ли мог улететь на одном крыле. Сверху нависли два гуля, ждали его дух.