— Один из них пробил клинком мою ладонь, — я подняла окровавленную ладонь. Было очень больно. Мне нужно было зашить рану и перевязать должным образом.
Скуврель рассмеялся.
— Тогда я рад, что убил его, пленница. Ты теперь принадлежишь мне, и любой вред тебе — кража у меня. Вот следующий совет: если нужно туда, куда ты не хочешь идти, сделай вид, что тебе это нравится.
Я фыркнула. Впереди было ярко-желтое свечение, как от фонарей. Мы прыгали туда, набирая скорость.
— Это городок? — спросила я.
— Рынок Спутанного леса, — согласился Скуврель.
— Это твой дом? Тебя попытаются убить там?
В этот раз его смех звенел как стекло, по которому стучали ножом.
— Это Фейвальд, пленница. Если никто тебя не пытается убить, то ты даже не в игре.
— Какой игре?
Я пыталась поймать его взгляд, но клетка была на уровне его пояса, и я видела только его камзол и голый торс под ним, когда ткань распахивалась. Я хорошо умела читать лица, но даже я не могла понять человека, глядя на мышцы его живота.
— Игре Дворов, пленница. Они хотят поймать Валета.
— А это ты? — я слышала, как Хуланна так его звала.
— Он самый, — звучало так, словно он ухмылялся.
— К какому Двору ты относишься?
— Ни к какому. Валет не из Двора. Он — один из четырех игроков, которые идут в своем ритме, которые живут и умирают вне Дворов Дураков. Валет — это я. Истину ты встречала. Равновесие. Убийца рода. Мы — важная часть игры, но цена — одиночество. Ни Двора. Ни семьи. Ни дома. Только вечная игра.
— Почему ты решил стать Валетом, если тебе это не нравится? — спросила я. Чем больше я говорила, тем меньше думала об огненной боли в ладони или тошноте от дикой тряски клетки.
— Все как обычно. Я убил старого Валета. Как потом один из тех дураков убьет меня.
— Я думала, вы — бессмертные, — ехидно сказала я.
— Почти — если только нас не убили. Ты не увидишь, как фейри умирает от болезни или старости.
Я помедлила.
— Потому что вы такие крепкие, или потому что многих убивают до того, как у болезни или старости появится шанс?
Его смех был невеселым.
— Умный вопрос, пленница. Какой ответ тебя порадует больше?
Стало бы мне лучше, если бы я знала, что он мог вот-вот умереть, или если бы я знала, что он сможет жить и долго держать меня в плену?
— Не знаю, — сообщила я.
— И я, — признался он. — А теперь поищем место спрятаться. Ночь кончается. Нас поймают и убьют, если мы будем снаружи после восхода солнца.
— Даже великого Валета?
— Особенно такой приз, как я.
Вдали было слышно голоса, что-то праздновали. Скуврель направился на звук, чуть горбясь.
— Тебя ранили в бою? — меня удивила моя тревога.
— Не больше, чем тебя, — сухо сказал он, не сводя взгляда с сияния впереди. — Не говори ни с кем на рынке.
— Что ты со мной сделаешь? — резко спросила я, вдруг нервничая при виде поселения. На последнем собрании фейри, которое я видела, моего отца мучили в качестве развлечения, и моя сестра делала это. Что будет тут?
— Я продам тебя по высшей цене, — бодро сказал он.
Я охнула.
— Но я — твой союзник!
— Именно.
Мой желудок словно провалился в яму. Скуврель был хитрым, но я не думала, что могла попасть в плен к другому фейри. От этой мысли проступил холодный пот. Это было бы… мучительно.
— Сейчас? — выдавила я.
Он рассмеялся.
— Позже. Когда будет нужно для цели.
— Ты врешь.
— Я никогда не вру, — он погрозил мне пальцем. — Я это говорил.
Что сказать? Я была в плену, меня могли продать. Я ощущала себя… маленькой. Еще меньше, чем уже была в клетке. И я ужасно злилась. Он думал, что мог продать меня? Серьезно? Как зайца из капкана?
Городок — если это был он — был полон смеха и воплей. Одна нора в теплой тени ив была связана узким проходом со следующей, и так далее. В первой норе был длинный бар, где фейри с зеленоватой кожей и белыми усами предложил нам кружку чего-то горячего, что булькало. Черепа смертных стояли стопками во всю стену, и клиенты пили из надбитых чашек — все были разными. Мои глаза расширились. Скуврель собирался вот так продать меня фейри? Я проведу дни в клетке на баре, пока фейри пили из разных фарфоровых чашек.
Скуврель проигнорировал предложение — к моему счастью — прошел мимо женщины с оленьими рогами и румяными щеками. Она пыталась поцеловать его. У нее было ожерелье из изумрудов и костей пальцев. Может, он продаст меня такой женщине ради поцелуев, и я окажусь под брошенным платьем на полу ее спальни. Я поежилась. Может, стоило заключить сделку со Скуврелем. Но чего будет стоить просьба не делать меня игрушкой тех существ?