Беатрис уже твердо решила, что осваивать европейскую живопись дольше не намерена. Да, отец прав: никакой она не художник, и незачем было терять два года во Флорентийской школе изящных искусств. В конце июня она уедет домой и больше никогда не ступит на благодатную землю Италии. Даже в качестве туриста.
Мысль о предстоящем отъезде омрачало лишь одно обстоятельство, которое было полным тезкой живописца эпохи французского романтизма Эжена Делакруа, имело шесть футов роста, светлые волосы, серые глаза и странный французско-американский акцент. Вот уже почти год как они посещают одни и те же лекции, и за все это время хорошо если перекинулись десятком слов. Ничто не связывало застенчивую, тихую Беатрис и этого веселого парня, вокруг которого постоянно вились эффектные девицы. Впрочем, судя по всему, ни одна красавица не задела его всерьез, потому что у Эжена не было постоянной подруги, а на вечеринках он танцевал со всеми, кто ему нравится. Так, по крайней мере, докладывала Сузан, обожавшая всякие праздники и сборища. Сестра же ее старалась держаться в стороне от шумной студенческой жизни и предпочитала уединение с книжкой.
Итак, после нескольких часов утомительных и совершенно бесполезных занятий Беатрис решила наградить себя за терпение и трудолюбие. Просто необходимо взять что-нибудь интересное в библиотеке и часок подышать свежим воздухом в парке. К тому же от запаха красок у нее разболелась голова. На этот раз она выбрала «Метаморфозы» Овидия, даже не заметив, что перед ней непереведенный вариант, написанный на латыни.
— Эту книгу редко берут, — заметила пожилая библиотекарша, сеньора Фабиани, заполняя формуляр. — Сейчас мало кто читает по-латыни. Последний раз она приглянулась этому милому юноше, Эжену Делакруа. Он только вчера ее вернул.
Что за нелепое совпадение! При мысли о том, что его пальцы перелистывали эти самые страницы, у Беатрис перехватило дыхание. Ей даже показалось, что тонкая бумага еще хранит запах его туалетной воды.
Купив по дороге коробку соку, она пересекла площадь Святого Марка и пошла в сторону сада Симплици. Там Беатрис уже давно облюбовала скамеечку в укромном уголке у фонтана, практически скрытую от посторонних глаз зарослями роз и жимолости. Теперь, когда ветки покрылись молодой листвой, живая изгородь стала непроницаемой.
Именно поэтому девушка сначала не заметила, что на ее скамейке кто-то сидит. А когда заметила, было уже поздно.
Однако Эжен Делакруа не услышал шагов по гравийной дорожке и не поднял взгляда. В руке он держал карандаш и старательно рисовал что-то на листе бумаги. Беатрис наметила план бегства, в душе проклиная еще одно совпадение и то, что она не догадалась сначала проверить, нет ли здесь кого.
Тут Эжен словно почувствовал ее присутствие и обернулся. В глазах его мелькнуло странное выражение, а на губах показалась нерешительная улыбка. Теперь уж разговора не избежать!
— Привет, — нехотя произнесла Беатрис. — Извини, что помешала. Просто это мое любимое место. Я всегда тут сижу.
— Прости, я не знал. — Казалось, ему в самом деле неловко оттого, что он оккупировал чужую территорию. — Сейчас уйду. Просто это единственный куст во всем саду, где на розах уже появились бутоны.
Эжен закрыл альбом и потянулся за сумкой.
— Да что ты, Бог с тобой. Рисуй на здоровье. А почитать я могу и на любой другой скамейке. — Она и не думала, что этот американец способен вести себя так любезно.
— Ладно, зачем нам друг друга изгонять. Мы тут отлично поместимся вдвоем. Я буду спокойно рисовать свои цветочки и постараюсь тебе не мешать, идет?
И Эжен улыбнулся так мило, что отказаться не было сил. Действительно, когда еще выпадет возможность посидеть наедине с предметом заветных дум? Можно помечтать, что он пришел сюда специально ради нее и сейчас посмотрит ей в лицо своими потрясающими серыми глазами и скажет нежно…
Юноша и в самом деле смотрел на Беатрис, но внимание его привлекла не столько девушка, сколько книга, которую она держала в руках.
— Ты что, тоже по-латыни читаешь? — удивился он. — Как забавно! Я, кажется, только вчера сдал в библиотеку именно этот экземпляр «Метаморфоз».